Жена башмачника. Адриана Трижиани

глаза от трубки. Просто сказал «да», и мы отправились к священнику, так-то вот.

      – И папа сказал…

      – Твой папа сказал, что хочет семь сыновей да семь дочерей.

      – А ты сказала…

      – Что семерых детей хватит.

      – А теперь у вас шестеро.

      – Господь должен нам еще одного, – поддразнила ее Джакомина.

      – Думаю, у нас тут достаточно малышей, мама. Нам едва хватает еды, чтобы всех прокормить, и что-то я не вижу, чтобы Господь хоть раз явился на порог с мешком муки.

      Джакомина улыбнулась. Она все больше ценила мрачноватый юмор Энцы. У старшей дочери был зрелый взгляд на мир, и Джакомину даже беспокоило, что Энца слишком уж озабочена взрослыми проблемами.

      Энца подошла к огню, чтобы проверить, как там подвешенный над очагом железный котел, полный воды из растопленного снега. В другом котле, поменьше, была чистая вода для полоскания. Энца сняла котел с огня и поставила на пол. Затем подняла деревянную корзину, полную ночных рубашек, и вывалила их в воду. Добавила щелок и стала помешивать белье металлическим прутом, стараясь, чтобы щелок не попал на кожу. Рубашки прямо на глазах становились белоснежными.

      Энца слила лишнюю воду в пустой горшок и оттащила его на другой конец кухни, где отец сделал в полу желоб к трубе, спускавшей отходы вниз по горному склону. Выжав рубашки руками, она передала их матери, а та развесила белье над огнем. Мать и дочь вместе быстро справились с тяжелой работой. Запах щелока, сдобренного несколькими каплями лавандового масла, наполнил комнату свежим ароматом лета.

      С улицы донеслись шаги. Джакомина и Энца бросились к двери. Марко на крыльце отряхивал снег.

      – Папа!

      Марко вошел в дом и обнял Джакомину.

      – Синьор Ардуини заходил за деньгами сегодня утром, – прошептала она.

      – И что ты ему сказала? – Он поднял Энцу и поцеловал ее.

      – Попросила подождать возвращения мужа.

      – Он улыбался?

      – Нет.

      – А сейчас улыбается. Я остановился около его дома и заплатил за аренду. Вовремя, даже тридцать пять минут в запасе осталось.

      Энца и Джакомина обняли Марко.

      – Девочки, вы что думали – я вас подведу?

      – Я точно не знала, – честно сказала Энца. – Гора очень высокая, снега много, а лошадь у нас старая. А еще иногда, даже если ты хорошо работаешь, пассажиры платят только задаток, а со второй половиной ты пролетаешь.

      Марко рассмеялся:

      – Ну, на этот раз – нет!

      Он выложил на стол две хрустящие новенькие лиры и золотой кругляш. Энца, завороженная этим сокровищем, коснулась каждой купюры и покрутила монетку.

      Джакомина взяла с плиты гревшуюся там сковороду с обедом для мужа. Она подала ему запеканку из масляной поленты со сладкой колбасой и налила стакан бренди.

      – А куда ты вез пассажирку, папа?

      – К Доменико Пикарацци, доктору.

      – Интересно, зачем ей доктор… – Джакомина положила рядом с тарелкой краюху хлеба. –