Земля. Валера Дрифтвуд

Рину ехать.

      И ведь вполне разумными аргументами. Разобраться с делами после дедушкиной смерти. Ни в коем случае не бросать учёбу. Сдать экзамены. Отдохнуть и развеяться после такого тяжёлого года в более удобных и солнечных местах. Подождать подходящего сезона. Остров ведь никуда не денется. Там всё в порядке, и отчёты отличные. Недавно транспортировали и установили новый водяной насос… новый генератор… сотрудники просят обновить крышу…

      Господин Ходжкин и улыбчивая Дора почему-то уже три дня не выходят на связь. Рина даже немного беспокоилась, всё ли у них в порядке после её отъезда.

      – Отчёты? – хмыкает Брук. Вид у неё искренний, сочувствующий. – Ты прости, милая, но ведь бумажку-то кто угодно выправить мог. Орчара-то отродясь отчётов не пишет…

      – Не грамотей, – кратко отзывается не-человек, разливая по кружкам тёмно-коричневую жижу из заварника. – Кому холодной разбавить… вон в углу бак. И ковшик.

      – Та-а-ак… – тянет Сэм. – Рина, что же это такое получается?

      – Чай. Чай получается. Негорячий, – поясняет бледноглазый, зыркнув на Сэма, как на придурочного.

      – Мой покойный господин Брук… он всегда говаривал: трудно найти хорошего бухгалтера… Один бухгалтер у нас в рыболовной конторе был такой хороший, что его, собаку вшивую, двенадцать лет потом искали вместе с кассой – так до сих пор и не нашли.

      Брук тяжело поднимается из кресла. Рина переводит взгляд с пыльного электрического светильника, которым здесь явно не пользовались очень давно, на пол прямо перед собой, и тупо смотрит на розовые носки с сердечками. Госпожа Брук легонько гладит Рину по плечу короткопалой рукой.

      Глава 3

      Брук пересаживает Рину в кресло, поближе к плите. Сквозь щель чугунной заслонки видно жаркое мерцание. Сэм подаёт Рине в руки большую кружку слащёного чаю и говорит, что если немедленно принять меры и дать знать кому следует, то всё не так и страшно, Ходжкин – если это действительно он виноват – не отвертится, и, наверное, часть денег ещё можно будет вернуть.

      Да если бы дело было в простом воровстве. Фонд – не настолько уж существенный кусок пирога. От одной лишь мысли о предательстве гораздо больнее…

      Рина глядит на узкую полосу огненного мерцания. Конечно, не камин с открытым чарующим пламенем, чтобы любоваться, но дедушка всегда относился к каминам с пренебрежением, утверждая, что открытые печи только тешат глаз и жгут дрова понапрасну, а от хорошей плиты толку гораздо больше.

      Рина подкрепляется изрядным глотком чая, обняв кружку ладонями.

      Горячее вкусное питьё гонит стылую оторопь, и теперь Рину распирает злость: люди, считавшиеся близкими, оказывается, столько лет держали её за дуру за несмышлёныша! Врали в лицо…

      Забавно. Речь Сэма почти пролетает мимо ушей – может быть, Сэм думает, что она в глубоком шоке и никак не сообразит, что нужно делать, без его разумных слов, но в нынешнем случае это не так. Зато другому тихому разговору Рина внимает чутко.

      – Ибрагима Стахова внучка, понимай себе.

      Кто-то