Земля. Валера Дрифтвуд

я-то тебя, друг, перед этими честными людьми на все корки… хвалила, а ты дуришь, – упрекает она, хотя на самом деле об орке и парой слов не обмолвилась.

      Тот, похоже, упорно делает вид, будто Рины и Сэма здесь нет. Шуршит чего-то по стенным полкам, обдаёт голубой заварник кипятком, сыплет туда нечто сушёное и травяное. Добавляет прямо в заварник белую глыбку из банки с колотым сахаром, заливает всё это из чайника. Ставит чайник на стол, на круглый и гладкий древесный спил, видимо, служащий здесь подставкой под горячее, а голубой заварник укутывает матерчатым чехлом. Всё это «друг» проделывает с невероятной скоростью.

      Рина, разгрузившись от рюкзака и присев на краешек некрашеного табурета, следит за не-человеком почти заворожённо: именно таким порядком – только не настолько шустро – любил заваривать чай дедушка Ибрагим… Краем глаза она замечает, как Сэм страдальчески вздыхает, глядя на действия бледноглазого: Сэм в точности знает, как следует правильно заваривать благородный напиток, и здесь, конечно, весь ритуал порушен – ошибка на ошибке. У Сэма достаточно вежливости и такта, чтобы не встревать.

      Без малейшей передышки бледноглазый открывает клетчатую сумку и начинает выгружать оттуда провизию. Свиную и говяжью тушёнку без особого почтения рассовывает по полкам, туда же отправляются и пачки макарон. А вот банки с консервированными половинками персиков выстраивает прямо на полу в аккуратный ряд, после чего, тяжело глядя на Брук, сообщает:

      – Здесь не двадцать.

      Сидит на корточках перед этими проклятыми консервами – нескладный, тощий, смокшая на плечах ткань футболки облепляет напряжённые бугры злого мяса.

      «Ведь убьёт», – сухим льдом обжигающая мысль лишь успевает мелькнуть в Рининой голове, но Брук, ничуть не обеспокоившись, потягивается в кресле и отвечает с добродушным смешком:

      – Ну а то я тебя не знаю… За десяток – пустил бы гостей-то?

      – Не.

      – Вот то-то же.

      С кортов не-человек садится прямо на задницу, смеётся грудным взлаивающим смехом, стаскивает с головы свою шапочку:

      – Провела, щ-щука. Ничё. Отыгра-аюсь!

      Густая короткая щетина на скальпе стоит торчком, цветом в чёрный перец, круто пересыпанный с солью. От лба наискось к макушке видны три длинных голых рубца, и ещё один чертит башку из-под рваного уха.

      – Это всё очень мило, – говорит Сэм терпеливым голосом. – Но всё-таки: а где все люди? Я имею в виду, сотрудники?

      Рине делается немного стыдно: это она должна была спросить, не оттормаживая и не залипая тут в тепле на близкий сердцу метод заваривания чая.

      – Элис Вестмакотт, Юзуф Тайхан, – кивает она. – Ведь сейчас их вахта.

      Имя подсобщика на бессрочном контракте, не-человека, тоже мелькало в отчётах фонда, причём даже с некоторыми различиями в написании, и Рина его читала, хотя трудно предположить, как оно правильно произносится – странный набор букв…

      Подсобщик на бессрочном контракте,