Белая метель. Жизнь за свободу. Владимир Положенцев

она комиссару голову бомбы, оснащенную взрывателем. – Не на земле, Володенька, вместе, так на небесах будем.

      – Не хочу! -закричал штабс-капитан.

      – Мало ли что не хочешь. Надо.

      Анна отпустила рычаг, внутри гранаты раздался хлопок наколотого бойком капсюля взрывателя.

      Солдаты попытались выскочить в дверь, но застряли в узком проеме. Половников заметался по комнате. Упал, в конце концов, под стол, закрыл голову руками. Комиссары стояли, раскрыв рты, прижавшись к стенам.

      Но… взрыва не последовало. Когда стало ясно, что его и не будет, оттаяли. Комиссар взял бомбу в руки, покрутил перед глазами:

      – Вот она прогнившая монархия во всей красе, даже гранаты нормально делать не могла, потому и рухнула.

      Подошел к Анне, ударил с широкого разворота кулаком в лицо. Она отлетела в угол комнаты, ударилась о край печи, осела без чувств. Из ушей потекла кровь.

      – Вот ведь стерва. Как она сюда попала, Половников? Этот что ль подарок она вам принесла? Чушь какая-то.

      Штабс-капитан встал, отряхнул широкие галифе, собирался что-то сказать, но не успел. Ротмистр Бекасов стрелял из-под руки мертвого матроса. Он пришел в себя как раз вовремя сцены с гранатой. Вспомнил, что в него стреляла Анна, но почему- пока задумываться не было время. Пуля попала во фляжку с коньяком, которая лежала у него в нагрудном кармане, в тело не вошла, но от сильного удара, вероятно, сломала несколько ребер. Дышать было трудно.

      Выпущенная Бекасовым из Кольта М1911 одиннадцатимиллиметровая пуля попала прямо в глаз Половникову. Кровью и мозгами забрызгало почти всю заднюю стену комнаты. Почти сразу упали на пол комиссары и один солдат. Другому удалось выскочить из дома. Он закричал, что штаб захватили кадеты.

      С трудом поднявшись, Бекасов подполз к Анне, пощупал пульс. Она была жива. Приводить в чувство? А зачем, сейчас сюда ворвется свора большевиков, растерзают как волки. Уж лучше пристрелить ее, потом себя. Ну, себя, конечно, последним патроном.

      Бекасов поменял в Кольте магазин, приставил дуло к виску Анны. Но нажать на курок не мог.

      В окне посыпались оставшиеся стекла, пули стали разрывать глиняные, беленые стены. В них появлялись большие черные воронки. По дому били из пулемета, причем одной, длинной очередью. Стали стрелять и по двери. Вскоре она превратилась в решето. «На этот раз, точно конец», – подумал ротмистр.

      Внезапно стрельба рядом стихла, теперь она начала раздаваться поодаль, кто-то закричал: «Кадеты! Кадеты!»

      В свете яркой майской луны по улице с диким улюлюканьем пронеслись всадники. Через какое-то время, ещё.

      Бекасов осторожно выглянул в окно. Это были белоглазовцы. Они гоняли по площади рынка большевиков. Рубили их с плеча, с оттяжкой шашками. «Здесь мы! – закричал ротмистр. – Сюда, братья!»

      Прапорщик Ильин из разведгруппы первым приблизился к окну: «Вы что ль, ваше благородие? «Я, кто же еще!» «А где Анна Владимировна?». «Здесь. Вовремя вы объявились. Но каким образом?»