Паранойя. Апокалипсис. Дмитрий Леонидович

жму плечами. Иду на кухню, плещу холодной водой в лицо. Голова чуть-чуть просветляется.

      – Я думаю, это самооборона. Он явно психованный, еще немного и убил бы меня. Хотя, конечно, нервов из нас высосут много.

      – А вдруг меня посадят? Будешь Светку трахать? А я как же? – плачет.

      – Далась тебе эта Светка.

      – Я ее убью! Вот сейчас поеду и убью! Сука! А еще подругой казалась.

      – Тихо, никого не надо убивать. Тогда тебя точно посадят. Вот представь, – я обнял девушку за плечи. – Ты в тюрьме, Светка мертвая, кого я буду трахать?

      – Тогда я тебя убью? – с сомнением предложила она.

      – Тогда тебя тоже посадят, и некому будет тебе передачи носить. И трахать тебя тоже будет некому.

      – Это да… – носом шмыгнула, успокоилась, задумалась.

      * * *

      Полицию мы не вызывали. Соседи наверняка слышали шум, может даже вызвали наряд. Но тут как раз началась громкая ссора на этаж выше, если наряд и приезжал, им было с кем разбираться помимо нас.

      Мы сидим на кухне. Я принял какой-то особо ядреный аспирин от температуры и головы. Вика чуть успокоилась.

      – И что теперь делать? Полицию вызывать?

      Когда боль отступила, я осознал, что мы в заднице.

      У нас на полу в коридоре труп.

      Доказывать отсутствие превышения самообороны будет непросто. Скажут в суде, что Вика могла схватить не нож, а, допустим, скалку, и не убивать, а оглушить. И что? И это в общем-то правда, поди докажи, что скалку искать надо, а нож на столе лежал. И вообще она не в том состоянии была, чтобы разные варианты просчитывать.

      С полицией я имел дело только при проверках документов. И от этих контактов осталось стойкое впечатление, что люди там сталкиваются со всяким, от чего сильно очерствели. С плохими людьми они сталкиваются чаще, чем с хорошими, потому заранее смотрят на всех окружающих с подозрением. Наш случай станет для них заурядной бытовухой, одной из многих, наша судьба им глубоко безразлична, чем это дело кончится – зависит от настроения какого-нибудь прокурора или следователя. Возможно, из нас попытаются выжать денег. Много. Сколько не жалко за свободу. А если не дать – могут всех собак на нас повесить, чтобы показатели раскрываемости повысить.

      Нет, может всё и не так, а следователи – сплошь милые люди, которые сочувствуют невинным. Но проверять это на своей шкуре не хочется.

      В общем, вызывать полицию желания нет. Не верю я им.

      Поговорили с Викой. Та боится. Я просто пессимист, а она почти в панике.

      * * *

      Вика сидит на табурете, смотрит на меня. Молчит и боится.

      У нее шок, адекватно соображать она сейчас не способна, принятие решения переложила на меня.

      У меня голова мутная и температура. Но переложить решение с себя мне не на кого.

      Решать надо, причем быстро. Чем дольше мы не вызываем полицию, тем больше подозрений это вызовет.

      А вызывать не хочется. Вот не верю я им. Как задумаюсь – сразу в голову эпизоды из сериалов лезут – то как телку главного героя сажают за явную самооборону,