Паранойя. Апокалипсис. Дмитрий Леонидович

непригодными для жизни. Газ рано или поздно тоже в трубах исчезнет.

      – Черт!

      – Если пойдет по плохому сценарию, придется уезжать. У моих родителей есть дом в деревне – туда можно. Там есть колодец, печка, выжить можно. Но это чуть позже, пока есть электричество, можно не торопиться. Только воды питьевой надо набрать или купить побольше. И консервов, сколько увезем. И бензина.

      – Может сразу ехать?

      – Надо к отъезду подготовиться. Купить всё, что потребуется, надолго. Если получится – оружие достать какое-то.

      * * *

      После позднего обеда я понял, что у меня повышается температура.

      – Ну что, в магазин поедем или секс?

      – Ни то и ни другое, – я пощупал лоб подруги. Он оказался горячим. – Меряем температуру, колемся жаропонижающим, и в постельный режим.

      Вика улыбнулась и подняла брови при слове «постельный», но я был настроен серьезно. Я должен позаботиться о моей девочке, а позаботиться – это не только про секс. Сейчас вот – температуру сбить надо.

      У меня температура дошла до тридцати восьми. Чувствовал себя я сносно, так что себе колоть жаропонижающее не стал. А Вике вколол – у нее тридцать девять с половиной на градуснике было.

      Мы устроились в кровати, прижались, пригрелись и заснули, как два хомячка в уютном гнездышке.

      3. Первые ростки хаоса

      Легли рано, выспались, проснулись на рассвете. Опять меня разбудило прикосновение губ к моему члену. Это начинало мне нравиться.

      Когда Вика убедилась, что член стоек и упруг, хотела поднять голову, но я попросил продолжать. Даже ладонью слегка прижал, чтобы поглубже. Она послушалась. Это было здорово.

      Когда после окончания она подняла голову, я испугался – увидел слезы на ее щеках.

      – Ты плачешь?

      – Нормально всё, не волнуйся, – шмыгнула она носом. – Они сами льются.

      – Ты не обиделась?

      – Я же говорила – сделаю, всё, что захочешь.

      В моих мыслях тут же проскочило несколько желаний, которые хотелось бы попробовать. Но не прямо сейчас.

      Вика отправилась в ванную, а я остался.

      Задумался. Поймал себя на том, что мне понравилось ощущение власти над девушкой. Вроде даже есть у этой власти какое-то обоснование: раз я о ней забочусь, значит, она мне принадлежит, а раз принадлежит – значит я могу делать с ней, что захочу.

      За завтраком заговорил об этом.

      – Мне нравится тебе принадлежать, – улыбнулась подруга. – И мне нравится, когда ты что-то со мной делаешь.

      – Проблема в том, что принадлежность проявляется не тогда, когда я делаю то, что тебе приятно. А тогда, когда ты соглашаешься на то, что неприятно тебе, соглашаешься, потому что я этого хочу.

      – Я готова попробовать, – улыбнулась девушка. – Я тебе доверяю, ты не сделаешь мне ничего по-настоящему плохого.

      Я опять задумался. О доверии. Если малышка настолько мне доверяет, что отдает мне себя, значит ответственность за все, что случится, лежит тоже на мне. Мне придется всегда