Медная компания. Сборник возмутительных рассказов о жизни. Анна Медь

как наверняка стал бы Олег. Он поблагодарил ее за то, что она согласилась прийти, и непринужденно завел беседу о других вещах, только мимоходом упомянув, что Олега ей опасаться больше не стоит.

      – А что… Что вы с ним сделали? – робко спросила Ира.

      Владимир сначала непонимающе взглянул на нее, а когда до него дошло – расхохотался.

      – Ира, да ничего! Я просто пригрозил ему увольнением, он и хвост поджал! Вы что, нас за маньяков принимаете, за какую-то «Коза ностру»в погонах? Вы фильмов насмотрелись! Кстати, какие любите?

      Ира рассказала. Они разговорились и не заметили, как пролетело полдня. Оказывается, Владимир был вдовцом, служил уже много лет, любил старые фильмы, как и Ира (правда, ему больше нравилась американская классика, с Хамфри Богартом и Кирком Дугласом), прогулки на лыжах и фисташковое мороженое.

      После этого вечера в кафе у них начался головокружительный роман.

      А Олега Ира видела только один раз, в кафе, он был с женой и детьми. Он делал вид, что не узнает ее, но так неуклюже, так краснел, что его жена внимательно рассматривала Иру и пыталась понять, как может эта красивая счастливая девушка соотноситься с тем плачущим голосом, который она услышала однажды в телефоне.

      Сапоги

      – Вот за что я тебя уважаю, Василий, – Константин Эдуардович Сомов хлопнул стопку и подцепил вилкой хрустящий корнишон, – так это за то, что одному тебе от меня ничего не надо. Ну, кроме колбасы, разумеется.

      Рыжий собутыльник посмотрел со значением: мол, ты сам про колбасу сказал, и громко замурчал.

      – Жене купи, начальству вынь да положь, жильцам этим вынь да подай. А у меня один сантехник, он же электрик, он же неделю от злоупотреблений капается в больничке! Матери родной и то… ик… отчёт должен держать. Где был, что делал, сколько стоит. А мне, между прочим, сорок девять. Солидный, уважаемый мужчина.

      Почесав в раздумьях раскрасневшуюся плешь и погладив по кругу сальцо на пузце восьмимесячного калибра, Сомов принял стратегическое решение: вылил морс из стакана обратно в кувшин, а в стакан накатил стописят её, родимой.

      – Пойми, Вась, я ж человек в сущности безвредный. Ну вот чо им всем от меня надо, а?

      Выдох. Выпить. Залить морсом из кувшина.

      – А я, между прочим, надежды подавал. Три раза подавал, ни разу не поступил. А и ладно! Я ж от этого что, хуже других? Вон, всё как у людей. Жена какая, а? Аглая!

      Аглая Макаровна Сомова, урождённая Жилина, вплыла в крашеную голубой эмалью ПФ-115 кухоньку с самым скромным выражением лица из ассортимента её небогатых актёрских талантов. Ибо если стопку сменил стакан и самый разгар задушевной беседы с котом, в этой ситуации себе спокойней воздержаться от ярких проявлений индивидуальности. Природной красы не спрячешь, но хоть глазки-то потупить можно.

      – Жена моя законная, посиди со мной! – Константин Эдуардович похлопал по воздуху возле кухонного уголка. – Я перед тобой виноват. Прости меня, Христа ради!

      – Разве ты в чём-то виноват, Косенька?

      – Я.