Ты нам (не) нужен. Анна Гур

яростном взгляде.

      На мгновение кажется, что мы опять в нашем прошлом. В том самом дне, когда Умаров меня выгнал. Так же смотрел. В тот самый миг, когда сказала, что беременна. Словно убить готов.

      А мне казалось, что любил…

      Ненависть это, припорошенная похотью. Желанием обладать.

      Секундное помутнение проходит, и Марат делает шаг назад, отпускает меня, а я неуклюже слезаю со столешницы.

      Жуткий писк заставляет вздрогнуть. Чайник пищит, сигнализируя, что кипяток готов.

      – Выключай, – командует Марат и голос опять холодный, а мужчина выглядит совершенно собранным.

      Выключаю плиту и убираю чайник в сторону. Моя истерика проходит, а я вытираю дрожащими пальцами щеки, все жду, что Умаров развернется и уйдет, хлопнув дверью, но он медлит.

      – Тебе действительно нужен мой биоматериал? – спрашивает холодно, ударяет в спину.

      Поворачиваюсь к нему, чтобы просто кивнуть.

      – Да. Не твои деньги, Марат. А ты. Твоя кровь, если хочешь.

      Хмурится и продолжает сканировать меня взглядом. А я буквально нутром чувствую его внутреннюю борьбу, его неверие и что-то еще проскальзывает в его глазах… то, чему у меня нет объяснения.

      – Каков твой план? Твои предложения? – наконец, спрашивает, словно мы на совещании и не он только что так яростно вбивался в мой рот, пробуя меня на вкус, будоража мое тело, которое после него словно в спячке было.

      – Завтра с утра мы отправляемся в больницу, в которой лечится моя дочка, ты сдаешь все анализы, и мы ждем ответ и надеемся на совместимость.

      Кивает. Но это не ответ. Словно мои слова к сведенью принимает.

      – Название больницы?

      Спрашивает по-деловому. И я даю всю информацию, вплоть до адреса строения.

      – Имя лечащего врача?

      – Виталий Генрихович, мы можем быть у него с самого утра и…

      Марат опять приближается, заставляет меня буквально вжаться попой в столешницу.

      Хмурится. Лицо – маска. Не прочесть.

      – Мы сделаем не так, моя дорогая… – выдает спокойно, пальцами к моей щеке прикасается, ласкает, мягко, но за этой нежностью скрывается каменная хватка, – я проверю информацию относительно недуга твоей дочери, к утру вся информация будет у меня, а дальше…

      Делает паузу, ловит большим пальцем мою слезу, которая скатывается по щеке…

      – Будет другая клиника и врач, которому я доверяю, анализы и ответ…

      Его огненная рука соскальзывает с моей щеки и опускается на горло, где с бешенством бьется яремная венка, Марат ласкает, но за этой лаской скрывается нечто иное, темное, жгучее, от чего у меня внизу живота все полыхает…

      – Если ты мне лжешь, Оля… Если только ты мне лжешь…

      Пальцами вцепляюсь в его руку, царапаю, чтобы отпустил, но, конечно же, ничего не добиваюсь.

      Смотрю в дымчатые глаза мужчины и спрашиваю с отчаянием:

      – Почему ты не хочешь даже допустить мысль, что Мира твоя дочь?

      Тянет губы в улыбке, злой какой-то, горькой.

      – У