Смерть заберет с собой осень. Эмма Рид Джонсон

бы я только знал. – Он удивлённо вскинул брови.

      Поставив пустую коробочку из-под сока на прикроватную тумбу, я нелепо начал разворачиваться лицом к парню, вжимаясь спиной в прохладную стену. Подтянув колени к груди и обхватив их руками, я поставил на них свой подбородок, продолжая всматриваться в его бледное лицо. В какой-то момент мне почудилось, что оно становится полупрозрачным.

      – Тогда почему же вы стали мужчиной? – Вопрос сам сорвался с губ.

      – Хороший вопрос. – Кончики его губ дрогнули в подобии улыбки. – Просто стало… скучно.

      Он произнёс это слишком спокойно, словно выбор стать кем-то новым и не выбор вовсе. Мне, как человеку довольно тревожному, мало была знакома «скука» в том понимании, о котором говорил незнакомец. У меня не было и крупицы той вечности, что расстилалась у его ног.

      – Вот оно что… – Я понимающе кивнул, но скорбь тенью легла на моё лицо.

      – Да, в последнее время мне нравится именно этот облик – привычка, не более того.

      – А почему вы выбрали меня? – Сердце тревожно сжалось, и я невольно задержал дыхание.

      Тут замялся уже он – это было несколько неожиданно.

      Я поёрзал на месте, пальцами вжимаясь в тощие коленки. Сквозь полуоткрытое окно пробиралась зимняя прохлада, остужая моё лицо и заставляя шторы слегка колыхаться от слабых дуновений.

      – Если я скажу, что причин было несколько и одна из них – твои веснушки, ты мне поверишь? – В глубине его глаз будто бы что-то сверкнуло, и это заставило меня неуютно сжаться.

      – В-веснушки? – смущённо прошептал я. – Вы что, они же похожи на грязь…

      Парень проигнорировал мои слова. Вместо ответа он решил поразглядывать мою комнату, и всё его внимание было приковано к горе таблеток, томикам манги и моей немногочисленной коллекции жеод. Между его бровей залегла вертикальная морщинка, но он никак не прокомментировал свои мысли, поэтому мне оставалось только догадываться, что же из всего этого заставило его задуматься.

      – Как тебя зовут? – полюбопытствовал он.

      – Хагивара Акира, – едва слышно произнёс я. – Хагивара от леспедецы двухцветной[11] и поля, а Акира от осени и похищения[12].

      – Осени? – Он жадно впился в меня взглядом, из-за чего по телу вновь прошла дрожь. – Какая ирония! Или, может, нам было суждено пересечься самой судьбой.

      От столь пристального внимания мне стало и вовсе нехорошо, поэтому я поспешил задать ему вопрос, чтобы хотя бы на время отвлечь:

      – Тогда как же мне называть вас?

      – Как сочтёшь нужным. – Он улыбнулся как-то по-доброму. – Моё имя было похоронено в снегах, поэтому ты можешь дать мне новое.

      Я задумчиво прикусил щёку изнутри, но в голову ничего не шло. Это больше походило на то, что я собирался дать кличку питомцу, а не человеку, духу или кем он там был на самом деле.

      – Можно я буду называть вас Юки[13]? – Это была единственно верная мысль, пришедшая в голову.

      – Разумеется. – Он лениво поднялся на ноги,

11

Растение из рода бобовых, которое цветет лиловыми соцветиями.

12

Японские имена состоят из нескольких кандзи (иероглифов), которые могут повторяться по звучанию, но отличаться по написанию, поэтому многие японцы поясняют, откуда были взяты «ключи» из их имени, чтобы собеседник понимал написание. Имя Акиры записывается следующим образом: 萩原秋拉.

13

Юки – с японского означает «снег» (ゆき [yuki]).