Вина. Повесть об интеллигенции. Федор Метлицкий

было сплошное тревожное зарево, в которое была погружена вся судьба Горюнова. Зарево, длившееся со времени заливающего Помпею вулкана, или черной смерти, выкосившей треть Европы, или великих переселений народов (VI—VII вв.). Зарево двух мировых войн, миграции народов в XX—XXI вв., исковеркавшие и его род. Перемалывались целые государства, этнические сообщества, в муках рождались новые.

      Детство Вени Горюнова было временем, когда народ жил единой тревогой, чтó там на фронтах, ради победы. Само собой разумелось, Веня хотел сбежать на фронт, чтобы отодвинуть что-то небывало страшное, накатившееся на страну. Хотел пасть жертвой за родину (правда, так, чтобы не было слишком больно).

      И даже после войны преобладало единство кучкующихся вместе, наверно, так легче прокормиться и выжить, хотя тиран продолжал разреживать ряды строителей будущего.

      В холодное небо бездомно смотрел —

      Эпоха войны в нем темнела жестоко.

      Я знал – надо жить, для неведомых дел,

      Теплушкой продленья несомый к востоку.

      И поезд разорванных вер уходил

      В какие-то трудные снова начала.

      И одинокий, с сиротством в груди,

      Обрел ли я снова все, что потерялось?

      Его детство не было похоже на дни барчука, его нового друга, проводившего время в большой любящей семье, в играх живых солдатиков-холопов в войну. Скорее, это была жизнь ребенка в древних Помпеях, рано начавшего тяжело трудиться. Или в арабской семье, скитавшейся по Средиземному морю, чтобы добраться до земли обетованной – Америки или Европы.

      ____

      Помнил Веня, отец искал место, где можно было, наконец, обосноваться навсегда – свое Эльдорадо. И, как многие глупцы, в разоренной после страшной войны стране решил уехать с насиженного сытого места туда, где можно поесть яблочек.

      И вот семья – отец, мать, он с братом и сестрой, с бедным скарбом, уже томились в теплушке поезда, двигаясь с востока на юг, в поисках хлебных мест, в долгих стояниях на станциях, со сдвигами вагонов.

      Но везде был голод. Мать собирала дикие груши в горах и черемшу, которую они, дети, пытались пережевывать и глотали, и она болезненно вылезала из зада стеблями, которые приходилось вытаскивать.

      Однажды он пришел с улицы и увидел мать, макающую в блюдце с подсолнечным маслом корку и поспешно сующую в рот. И шевельнувшееся было подозрение залила такая жалость за маму!

      Маленькая сестра заболела скарлатиной, ее увезли в больницу. Вскоре отец, дежуривший у постели дочки, вернулся растерянный.

      – Нет больше нашей Светочки.

      И заплакал.

      Наверно, из-за великих переселений народов, разрыва родственных связей и возникает в душах пустота, которая чревата эгоизмом, враждой и войнами. Главным становится все, кроме любви, – добывание хлеба, инстинктивный патриотизм, негодование на претендующих стать властителями мира…

      ____

      И во мне был