Начать сначала. Татьяна Морец

из реки. Кажется, ее вкус стал еще более отвратительным, и потом неприятно першило в горле. Не исключено, что я выраженнее чувствовал ее мерзкий привкус после чистой ключевой воды. Но за отсутствием иного, пил то, что было, не тратя время и ценные силы на поиски новых источников. А учитывая, что я не планировал задерживаться в здешних местах, это и вовсе не целесообразно.

      Несмотря на усталость и новые повреждения хвоста, я продолжал ползти вперед и остановился только поздним вечером, когда уже понял, что не могу сдвинуть хвост ни на сантиметр. Убежище не нашел, просто упал в высокие заросли травы, мелко дрожа от усталости. Не оставляя убежденности подняться завтра и продолжить продвижение вдоль реки.

***

      – Ссашшин…

      Я снова слышал этот голос. Знал, он очень важен для меня, но до сих пор не чувствовал, что это имя мое. Но я уловил отчаяние в голосе женщины. То, с какой горечью звучали ее слова. Не зная куда, понимал: я должен вернуться

      На удивление утром я поднялся довольно легко. И, как ни странно, мне не было холодно. Похоже, мой расчет был верный. И здесь было теплее. А может, просто ночь выдалась более теплой. Нехотя снова полез в воду ловить рыбу. Как бы она мне ни надоела, мне требовалось много питания. Аппетит заметно улучшался. Не ведая конкретной конечной цели, я всем своим существом стремился к ней. Выжить и выздороветь являлись лишь ступенями в ее достижении.

***

      За день туман развеивался, потом густел снова, собираясь особо плотными хлопьями в низинах. В одном из таких мест я услышал непонятные звуки. Яркие, напористые, они то глохли, то внезапно рвались и снова резко разносились по лесу. Кто мог их издавать?

      Предельно осторожно скользил навстречу им. А в голове ретиво билась мысль: «Я здесь не один!»

      Туман и влажность гасили и искажали странные звуки, подстрекая и так живое стремление выяснить истину. Источник я обнаружил, только столкнувшись носом с виновником появления этих звуков.

      Точнее виновницей.

      Ею была черноволосая хрупкая пигалица со скрипкой в руках. Как интересно. В каких спящих регионах мозга моя память отыскала название этого чу́дного музыкального инструмента?

      Девушка держала скрипку, прижав ее одной рукой к груди, вторая со смычком была опущена. Изящные ручки.

      В сапогах и длинном пальто с ве́рхом, подчеркивающим ее тонкий стан, и широкой юбкой, складками спадающей до земли.

      Но интересно было другое. Девчонка в тумане была не из робких. Сердито хмурила брови, возможно, потому что я помешал ее занятиям музыкой. Или по иным неизвестным мне причинам.

      В следующую секунду она гордо взметнула подбородок и выдала высокомерно, чеканя слова:

      – Кто ты и что делаешь здесь?

      Ни капли страха. Пигалицу не испугал ни мой хвост, ни изуродованное лицо, ни то, что я был явно крупнее ее и смотрел сверху вниз. Одним уцелевшим глазом.

      Внутри меня вспыхнуло раздражение. Как девчонка смеет в таком тоне обращаться ко мне? И я тут же остыл, пораженный догадкой. Похоже, не привык