Начать сначала. Татьяна Морец

для птахи поступок матери не мог. Как давно они остались вдвоем с отцом?

      Подумал было, что неприятный разговор на эту тему закончен, но Аделин продолжила:

      – Мне было тринадцать. Мама хотела забрать меня, но папа не отпустил. В никуда… и с людьми, которым он больше не мог доверять. Отцу было больно, но он держался ради меня. И сельское хозяйство нельзя забрасывать. Не поставишь один раз продукцию, и про крупные контракты можно забыть. Морелли всегда выполняют свои обязательства, – гордо задрала она маленький носик, вынуждая меня улыбнуться.

      Вот почему она такая. Ей пришлось стать помощницей для своего отца. И в тринадцать лет лишиться мамы, когда еще само́й так нужна материнская ласка и забота. Станешь самостоятельной против воли.

      – Тогда ты и занялась музыкой? – мягко спросил я.

      – Да. Музыка всегда манила меня. А в тот год мы полетели с папой на Проксиму b, заключать новые контракты. Раньше этим занимался его управляющий по большей части. Или он летал сам, а я оставалась дома с мамой. Но нового проверенного человека не было, и меня он одну не оставил на Маре, так мы и полетели вместе, – погружалась в воспоминания птаха. – Там в ресторане мужчина играл на скрипке. Я влюбилась в это изящное и напористое звучание и столь необычный инструмент. Сейчас мало кто играет и пишет музыку сам, когда любые произведения тебе сочинит и исполнит даже домашний урезанный искусственный интеллект. Но я захотела играть сама. Так это и началось. Выездные учителя у нас на луне. Видео-классы по визору. Уроки на разных планетах от выдающихся музыкантов. Я так счастлива, что папа шел мне навстречу. Мог бы отправить меня учиться на финансовый факультет на Глизе. А я получила удаленно образование управленца, так как это необходимость. Но отец помимо этого позволил мне заниматься и расти в музыке, делать то, к чему тянется моя душа. А я, в свою очередь, помогаю ему чем могу. Мама пыталась вернуться по первости. Но мы не смогли простить ее. У папы так и не появилось ни с кем серьезных отношений за эти годы. Наверно, это плохо? Что не смогли понять и простить? – Вытирая слезы, закончила птичка. – Сама не знаю, зачем тебе все рассказываю…

      Девочка-подросток, когда-то брошенная своей матерью ради чужого мужчины, в ней до сих пор страдала.

      Я подхватил птичку на руки, уселся в кресло-качалку сам, уместив ее сверху. Крепко обнимал, утешая. Постепенно она задремала, затихнув в моих руках.

      Не смог бы я ее оставить сейчас и улететь. Даже если бы захотел.

***

      Спустя три дня встревоженная Аделин впорхнула в дом без стука. Днем я не запирал засов, не видел в этом необходимости.

      – Ссашшин!

      Я едва успел намотать полотенце вокруг бедер, заслышав шаги. Занимался водными процедурами после тренировки.

      – Птичка, тебя не учили стучаться? – Не удержавшись, я сложил губы в коварную ухмылку. – Я мог быть голый, – сделал акцент на последнем слове и поднял брови.

      Затем наслаждался тем, как румянец заливает бледную кожу птахи. Но теперь был мой черед удивляться.

      – Не