Аппалинария и крылья. Галина Мурашова

походя решили – утопим и ладно!

      Голос Анжелы Львовны теперь звучал звонко, почти по-детски. Она на месте энергично перешагивала с ноги на ногу и ласково поглаживала задремавшую у нее на руках собачку. Казалось, еще немного, и пожилая дама кинется в пляс, как озорная Снегурочка на Новогоднем празднике – соберет хоровод и весело запоет: «Встаньте, дети, встаньте в круг…»

      – Ах ты п… старая! – грязно выругавшись, Крупный Мэн повернулся к Анжеле Львовне и, забыв о прокушенной руке, двинулся в ее сторону.

      – Вопросики задаешь, бл…? Любопытство замучило? – орал он.

      – О-о-о! – весело подпрыгнула на месте неугомонная старушка. – Оппонент! Дискуссия завязалась!

      Крупный Мен яростно замахнулся на нее, и она, ласково глядя ему в глаза, с интересом спросила:

      – Бить будите?

      Но тут же, перехватив правой рукой сонную собачку, выставила вперед левую и низким грудным голосом, как заклинание, произнесла:

      – Отодвинься, твой черед еще не настал.

      Крупный Мен сразу поник, размяк и, уронив руки вдоль тела, сделал несколько шагов в сторону и застыл.

      Анжела Львовна осторожно обошла его и, повернувшись к Ставу, начала пристально всматриваться в лицо мальчика. Тот зябко ежился, отводил глаза и явно хотел убежать, но не мог.

      – Ну и что ты стоишь, смотришь? Вот она – тварь, – Анжела Львовна, не глядя, ткнула пальцем в сторону Миха. – Укусил, чуть не отгрыз руку твоему приятелю. Действуй! Утопи его! Швырни его в воду!

      – Он тяжелый, – плаксивым голосом возразил Став.

      – Нет! Он маленький и легкий. Он беззащитный и бесполезный. Он никому не нужен. За него сейчас некому заступиться.

      И пока она говорила, Мих в самом деле стал уменьшаться в размерах, сжиматься, съеживаться, пока не превратился в крошечного Миха, размером с чайную ложечку.

      – Ну это уж через чур! – опомнилась Анжела Львовна. – Совсем изничтожился. Давай уж немножко побольше.

      Мих тут же слегка подрос.

      – Ну вот, видишь, он легкий, трепыхается, его утопить – раз плюнуть. Сколько там за собачку причиталось?

      – Сто, – боязливо ответил Став.

      – Всего-то. Я тебе тысячу дам. Топи его, действуй!

      Став, тяжело дыша и всхлипывая, наклонился к крошечному Миху и поднял его за шиворот. Мих повис в воздухе, беспомощно болтая ногами, а ручками пытался ухватить приятеля за пальцы, вдруг ставшие такими большими, взрослыми и сильными. Он дрыгался из стороны в сторону, дергался, стараясь высвободиться и ускользнуть. Став, как завороженный смотрел на него: маленький, жалкий червячок, болтается, сучит ножками, что-то пищит, о чем-то просит. Став хихикнул.

      – Сто тысяч, – густотой дыхнул ему в ухо голос Аппалинарии.

      Глаза Става округлились. Он ошарашено глянул на Анжелу Львовну.

      – Хорошо! Миллион! – с энтузиазмом произнесла старушка.

      – Топи, придурок! Чего ты ждешь? Кидай! Дай я!

      Став обернулся.

      Крупный Мэн, на плохо гнущихся ногах, двигался к нему. Он всем