Аппалинария и крылья. Галина Мурашова

нежная мелодия «Долго и радостно, в счастье и с любовью». Затем опять все стихло, и Полина нерешительно, с опаской спросила:

      – Тогда зачем нужна Грета?

      Пронзительный солнечный блик мелькнул через всю комнату и уперся своим сиянием в стеллаж с книгами, ярко выделив корешок толстой монографии «О воспитании». Полина сняла книгу с полки, и она сама раскрылась в ее руках на странице с большой статьей о психотипах женщин и роли материнства в их жизни. Короткий абзац на странице был выделен красным маркером: «… женщины, относящиеся к этой группе, являют собой образец идеальной матери. Их жизнь пуста и бессмысленна, если она не наполнена заботой о детях».

      Полина заметила в середине книги узкую белую полоску плотного картона. Она вытащила закладку, на ней по-русски от руки было написано: «Она – хорошая мама, ей можно доверить своих детей».

      Полина захлопнула книгу и машинально поставила ее на место.

      – А как же я? Я – плохая мама?

      Тишина повисла такая, что ее можно было потрогать рукой.

      «Значит, я – плохая мама!» – в отчаянии подумала Полина и заплакала.

      Неожиданно она услышала, как дети, выбежав на лужайку перед домом, громко зовут:

      – Паула, Паула, Полинка! Ты где? Любимая Полинка, отзовись!

      Они, конечно, слышали эти слова от Вадима и сейчас повторяли их, суматошно бегая и разыскивая ее. Полина засмеялась сквозь слезы и, размазывая влагу по лицу, стремглав бросилась вниз, выбежала во двор и, поймав двух любимых крох в объятия, начала целовать их счастливые личики.

      – Ты плакала? – высвобождаясь из ее рук, строго спросила дочка.

      – Я задела старую ранку и мне стало больно, – ответила Полина.

      – Где больно? – спросил сын.

      Полина молча приложила ладонь к сердцу. И вдруг дети, прижавшись к ней и, крепко обняв за шею, волшебно зашептали:

      – У кошки – боли, у собачки – боли, а у любимой Полинки – заживи!

      Детей звали Роземари и Максимилиан.

      После шумной и веселой беготни на лужайке, игры в «летающую тарелку» и любимого рисования сказочных животных дети пошли обедать, а потом отправились в детскую, на дневной сон. Грета, улыбнувшись Полине, вышла вместе с ними.

      « И почему я не гожусь в мамы? – думала Полина. – Почему Грета должна ею стать? И что тогда делать мне, куда уйти? Жить здесь на вторых ролях, быть второй мамой?»

      Она медленно спустилась по ступенькам и расположилась в шезлонге перед домом, подставляя лицо жаркому солнцу. Тяжелые мысли непроизвольно роились в голове, не позволяя ей отпустить опасную тему.

      « Я должна оплатить долг Вадюши перед Гретой и отдать ей своих детей? Та самая суррогатная мать! Все к этому и пришло. У детей будут папа и мама, а я опять – третья лишняя!»

      И вдруг, словно лютая стужа со льдов севера накатила и накрыла ее.

      « Я должна отдать Вадима?!» – она вскочила на ноги и в ужасе обернулась к дому, глядя на окна проклятой комнаты.

      – Мама, почему?! – едва не закричав в голос, спросила Полина.

      Тихо