Книга Странных Новых Вещей. Мишель Фейбер

чувак, будь он хоть белый, хоть черный, хоть аквамариновый, мне без разницы.

      – Предполагаю, из этого также следует, – сказал Питер, – что вы сами решаете, кого вам любить.

      – Чертовски верно. Беленькая киска, черненькая – все хороши.

      Тушка фыркнул:

      – Уверен, ты произвел прекрасное впечатление на нашего священника.

      Он уже закончил трапезу и обтирал лицо и бороду салфеткой.

      – Меня не так уж легко смутить, – сказал Питер. – Во всяком случае, не речами. На земле существует много разных способов изъясняться.

      – Только мы сейчас не на Земле, – произнес Северин со скорбной миной.

      Он с треском открыл банку кока-колы, и ледяная коричневая струя брызнула к потолку.

      – И-и-и-сусе! – воскликнул Тушка, чуть не упав со стула.

      Би-Джи только крякнул.

      – Я все уберу, все вытру, – засуетился Северин, вытянув из дозатора охапку бумажных полотенец.

      Питер помог ему вытереть липкие лужи со стола.

      – Вот вечно у меня так, – бормотал Северин, промокая себе грудь, лоб, стулья, ледник, из которого вынули злосчастную колу.

      Он согнулся в три погибели и вытер пол – коврик, по счастью, изначально был коричневого цвета.

      – Сколько раз вы вот так путешествовали? – спросил Питер.

      – Трижды. Каждый раз я клялся, что больше туда ни ногой.

      – Почему?

      – Оазис сводит людей с ума.

      Би-Джи хрюкнул:

      – Да ты и так полоумный, братан.

      – Мистер Северин и мистер Грэм оба весьма неуравновешенные индивидуумы, Пит, – торжественно и чинно произнес Тушка. – Я знаю их много лет. Оазис – наиболее подходящее место для парней вроде них. Зато по улицам не слоняются. – Он бросил пустой контейнер из-под лапши в мусорку. – А еще они потрясающие мастера своего дела. Лучшие. Потому-то СШИК и продолжает тратиться на них.

      – А как насчет тебя, брат? – спросил Би-Джи у Питера. – Ты тоже лучший?

      – Лучший в каком смысле?

      – Лучший проповедник.

      – Честно говоря, никогда не считал себя проповедником.

      – А кем ты себя считаешь, братан?

      Питер трудно сглотнул, в ступоре. Его мозг все еще не оправился от воздействия той же самой жестокой силы, которая растрясла жестянки с колой. Как жаль, что рядом не было Беатрис, уж она бы парировала любые вопросы, разбавив эту сугубо мужскую атмосферу, повернула бы разговор в более плодотворное русло.

      – Я просто тот, кто любит людей и хочет им помочь, какими бы на вид они ни были.

      Широкое лицо Би-Джи снова расплылось в ухмылке, словно он вот-вот отпустит очередную шпильку. Потом он внезапно посерьезнел:

      – Ты правда так думаешь? Без балды?

      Питер взглянул ему прямо в глаза:

      – Без балды.

      Би-Джи кивнул. Питер почувствовал, что в глазах этого великана он прошел некое испытание. Его перевели в другую категорию. Он еще не совсем один из них, но перестал быть неведомой зверюшкой, потенциальным