Пантеон реплик. Реквием по человечности. Карафуто Миляй

минуту шатаний путник свалился на ухоженную лавочку, с удобной подушкой под седалище. Крепко обняв меч, Дантей задремал.

      Сон потревожил явно выпивший мужчина, каждый вздох которого сопровождает икота. Демонстративно сев на скамью и глотнув содержимое бутылки из-под виски, произнёс:

      – Малой, ик, неприлично спать на чужой могиле.

      Запах алкоголя, будто еще раз перебродившего в желудке этого забулдыги, вызывал рвотные позывы из-за недомогания. Всё обошлось неловким молчанием.

      – Что, грустишь, ик, по тому свету?

      Тон незнакомца изменился на приятельский, он даже достал помятый стаканчик из внутреннего кармана куртки, расправил и поставил возле ладони Дантея:

      – Какая смерть на счету?

      Лицо пьяницы повеселело, будто нахлынули приятные воспоминания. Содержимое бутылки заполнило стакан, окрасив в фиолетовый цвет.

      – Давай, ик, угощаю, эта бурда из Адыгеи примчала с последней вылазкой, как если не с приятелем по несчастью её разделить?!

      – Не совсем понимаю про что вы… ладно, за знакомство… выпьем…

      Обильная спиртуозность взбодрила, прояснила чувства. Медовые нотки подняли настроение и согрели, как тело, так и душу. Только неловкие вопросы разрушали атмосферу приятельского диалога.

      – Говорю, ик, вижу насквозь тебя, дитя потерянное. Настрадался, тяжело пришлось в первые смерти? Ув-ик-ы, тут свободного места под могилу не найдешь, всё уже мной занято. На этой, – показывая трясущимся пальцем, – пьяным я заснул и замёрз, ик, насмерть, так что еще спасибо скажи за своевременное вмешательство!

      – А… Понятно… Ну, момент, кхм, смерти не помню. Говорят, мол успел запомниться многим, вот и воскрес.

      – М-да, значит веришь в бредни, ик, неоплатоников о памяти и прочего-подобного?

      – О таких не знаю, просто как очнулся – напичкался рассказами о пробужденных, а теперь блуждаю, пытаюсь побольше об этом узнать.

      – Странно, ты не прошёл «девятилетку»? Хотя, ик, на том свете можно многое наверстать… Тогда послушай дяденьку, существование которого слова тех зануд обращает в прах!

      Дальнейший диалог продолжался около получаса с перерывами на алкогольное подкрепление: незнакомца звали «Железным Майком» за его невероятную стойкость ко всем внешним раздражителям, будь то битое стекло в отравленной еде или неожиданный холодный душ в морозный вечер на улице. Его травили, сбивали на машине, но он возвращался целый и невредимый в бар за стаканчиком алкоголя. Наконец в тридцатых годах двадцатого века удушен угарным газом, чего сейчас боится, как вампир чеснока. Личность не особо известная и ничего не добился, являясь лишь трудовым мигрантом во времена Великой Депрессии, но всё равно пробудился наравне с великими деятелями. Однако, на фоне остальных он сильно выделяется безрассудностью по отношению к дару, имеющегося лишь у менее десятка человек – повторному пробуждению, больше походящее на подвид бессмертия, которое позволяет ему пропивать свою жизнь во всех смыслах по несколько