Королевство Гаргалот. Гай Юлий Орловский

до ночи, можете ее снести с лица земли.

      Голос Рундельштотта прозвучал несколько озадаченный:

      – Да, конечно…

      А еще донесся бодрый голос Фицроя:

      – Камня на камне не оставим!

      – Конец связи, – сказал я. – Ну что, герцог, пойдемте?

      Он вздрогнул, посмотрел на меня дикими глазами.

      – Если вы вот так переговариваетесь на больших расстояниях… то победа в любой войне… ваша!

      – Не стану спорить, – ответил я любезно. – Хотя я не человек войны.

      На воротах что-то прокричали вниз, а когда мы приблизились, изнутри распахнули обе створки. Во дворе несколько вооруженных копьями начали присматриваться ко мне очень внимательно, но с мест не сдвинулись.

      Карелла права насчет богатств и могущества подобных удельных герцогов: просторный двор уложен широкими гранитными плитами идеально точно, ни одна травинка не пробивается в щели, сам донжон высится как крепость в крепости – величественный и несокрушимый, уже не просто толстая башня, чем обычно являются донжоны, а центральное здание крепости, что медленно перетекает из укрепленного форпоста в роскошный дворец.

      Даже вход распложен на первом этаже, широкий и с гостеприимно распахнутыми дверьми, я издали увидел просторный холл, пол из цветной мозаичной плитки, а когда мы с герцогом переступили порог, ощущение власти и могущества нахлынуло с новой силой. Здесь все, начиная от отделки стен и потолка, кричит о самых дорогих материалах и лучших мастерах.

      Навстречу то и дело попадаются слуги, просто челядь, иногда стража, пистолеты в обеих руках не спасут, если в тесных коридорах начнется яростная схватка, потому внимательно всматривался в лица, вслушивался в ощущения, нет ли за спиной у кого-то желания всадить в спину нож, но пока лишь сдержанное любопытство, традиционная враждебность к чужакам, а то и полное равнодушие.

      Герцог еще в холле отдал какие-то распоряжения насчет обеда, и когда мы вошли в огромный роскошный зал, то едва сели за стол, как слуги по нетерпеливому взмаху руки герцога быстро-быстро начали носить со стороны кухни разнообразные блюда и расставлять на столешнице.

      В центре поместили, естественно, большой серебряный кувшин, серебряные чаши с изумительно ажурными сценками охоты поставили перед нами и по кивку герцога тут же наполнили вином.

      – Я не очень лажу с придворными, – сказал он, словно извиняясь, – слишком простые и недалекие, потому вы поймете, что я сейчас уцепился за возможность установить контакт с вами, человеком, заметным при дворе и которому явно доверяет ее величество. За ваше здоровье!

      – За ваше, – возразил я. – Вы хозяин, и вы старше меня во всех отношениях. Насчет заметности при дворе… мне кажется, вы преувеличиваете. Мне двор не нравится. Я вообще стараюсь там не появляться. Разве что в случаях острой необходимости.

      Он сделал большой глоток, взглянул на меня испытующе поверх края чаши.

      – Но ее величество вас не любит отпускать,