Казаки. Лев Толстой

оборванно, небрежно; одно оружие богато. Но надето, подпоясано и пригнано это оборванное платье и оружие одним известным образом, который дается не каждому и который сразу бросается в глаза казаку или горцу. Лукашка имел этот вид джигита. Заложив руки за шашку и щуря глаза, он все вглядывался в дальний аул. Порознь черты лица его были нехороши, но, взглянув сразу на его статное сложение и чернобровое умное лицо, всякий невольно сказал бы: «Молодец малый!»

      – Баб-то, баб-то в ауле что высыпало! – сказал он резким голосом, лениво раскрывая яркие белые зубы и обращаясь ни к кому в особенности.

      Назарка, лежавший внизу, тотчас же торопливо поднял голову и заметил:

      – За водой, должно, идут.

      – Из ружья бы пугнуть, – сказал Лукашка, посмеиваясь, – то-то бы переполошились!

      – Не донесет.

      – Вона! Мое через перенесет. Вот дай срок, их праздник будет, пойду к Гирей-хану в гости, бузу[9] пить, – сказал Лукашка, сердито отмахиваясь от липнувших к нему комаров.

      Шорох в чаще обратил внимание казаков. Пестрый легавый ублюдок, отыскивая след и усиленно махая облезлым хвостом, подбегал к кордону. Лукашка узнал собаку соседа-охотника, дяди Ерошки, и вслед за ней разглядел в чаще подвигавшуюся фигуру самого охотника.

      Дядя Ерошка был огромного роста казак, с седою как лунь широкою бородой и такими широкими плечами и грудью, что в лесу, где не с кем было сравнить его, он казался невысоким: так соразмерны были все его сильные члены. На нем был оборванный подоткнутый зипун, на ногах обвязанные веревочками по онучам оленьи поршни[10] и растрепанная белая шапчонка. За спиной он нес чрез одно плечо кобылку[11] и мешок с курочкой и кобчиком для приманки ястреба; чрез другое плечо он нес на ремне дикую убитую кошку; на спине за поясом заткнуты были мешочек с пулями, порохом и хлебом, конский хвост, чтоб отмахиваться от комаров, большой кинжал с прорванными ножнами, испачканными старою кровью, и два убитые фазана. Взглянув на кордон, он остановился.

      – Гей, Лям! – крикнул он на собаку таким заливистым басом, что далеко в лесу отозвалось эхо, и, перекинув на плечо огромное пистонное ружье, называемое у казаков флинтой, приподнял шапку.

      – Здорово дневали, добрые люди! Гей! – обратился он к казакам тем же сильным и веселым голосом, без всякого усилия, но так громко, как будто кричал кому-нибудь на другую сторону реки.

      – Здорово, дядя! Здорово! – весело отозвались с разных сторон молодые голоса казаков.

      – Что видали? Сказывай! – прокричал дядя Ерошка, отирая рукавом черкески пот с красного широкого лица.

      – Слышь, дядя! Какой ястреб во тут на чинаре живет! Как вечер, так и вьется, – сказал Назарка, подмигивая глазом и подергивая плечом и ногою.

      – Ну, ты! – недоверчиво сказал старик.

      – Право, дядя, ты посиди,[12] – подтвердил Назарка, посмеиваясь.

      Казаки засмеялись.

      Шутник

9

Татарское пиво из пшена. (Прим. Л.Н. Толстого.)

10

Обувь из невыделанной кожи, надеваемая только размоченная. (Прим. Л.Н. Толстого.)

11

Орудие для того, чтоб подкрадываться под фазанов. (Прим. Л.Н. Толстого.)

12

Посидеть – значит караулить зверя. (Прим. Л.Н. Толстого.)