Месяц чернец. Денис Владимирович Морозов

на крепкий сон и чудесные сновидения. Так…

      Он прокашлялся, принял загадочный вид, и заговорщицким голосом зашептал слова про море-окиян, остров Руяну, на котором стоит бел-горюч камень Алатырь, про силы добрые, силы могучие, что от века под этим камнем спрятаны.

      Погладить по голове, приласкать девоньку – ее, видно, давно уж никто не ласкал. Разве тот вурдалак в лесу. Так, выпускаю я, значит, из-под камня Алатыря силы добрые, и несут их ветра прямо на девоньку Ярогневу, дочь князя Всеволода, и развеивают ее темные сны, и приносят ей радость, душевную легкость, здоровье и восстановление телесных соков. Да, и кикимору бы не забыть! Как же, ее тоже нужно упомянуть. Кхе-кхе, уйди прочь, злая кикимора, Ярогневу Всеволодишну трогать не смей, пальцем ее не коснись, языком своим длинным имени ее не произнеси… Вот придумали тоже: кикимора! Если б я гонял кикимор каждый раз, когда мне снится пожар, в котором горит мой родной Вевереск, крики матери и сестры, добровольно вошедших в огонь, лишь бы не даться врагам… нет, девонька дорогая, тут не кикимора виновата. Жить мы правильно не умеем – вот что. Оттого наша жизнь на кошмар и похожа. Если б можно было так просто взять и кикимору пугануть – то как легко было бы создать божье царство прямо тут, на дворе… Жаль, что на самом деле людей не переменишь!

      Он договорил слова вещей книги, закончил тем, что «слово мое крепко», и «никто его не порушит», и захлопнул сборник с таким шумом, чтобы ни у кого не осталось сомнений – заговор произнесен, и его действенность непреложна.

      Он откинулся в кресле, сложив руки на подлокотниках – вылитый царь, ни дать ни взять! – и победоносно оглядел и княжну, и ее мать, завороженно вслушивающуюся в каждое слово, и няньку, благоговейно кивающую и теребящую душегрейку. Твердислав с затаенной надеждой поглядывал на князя: как тот, доволен ли услугой? И лишь Любомысл, хмурый, стоял далеко, у стены, демонстративно не желая участвовать в этом антинаучном обряде.

      – Что дальше, добрый человек? – заглянула ему в глаза Верхуслава.

      – Дальше можно не беспокоиться, – заверил кудесник. – Злые мороки уйдут, сон станет тихим, спокойным. На завтрак давайте княжне молочка со сметанкой, творожка с сушеными виноградинами, чернослива, можно орешков с медком. Ягод моченых – этих уже на обед. Скоморохов к ней можно пустить. Скоро масленица – пусть гуляет и веселится.

      – А блинов? Блинов можно? – спросила Русана.

      – Блинов даже мне можно, – намекнул Немил.

      – Это все ладно, – нетерпеливо прервал Всеволод. – Что с кикиморой? Она куда денется?

      Ах, да, эта кикимора… Немил задумчиво тронул пальцами ожерелье и перебрал несколько янтарей.

      – Кикимору мы щас прогоним, – уверенно заявил он. – Так пугнем, что следа от нее не останется. Вот увидите!

      Кудесник чинно поклонился и спустился на нижний этаж исполнять княжью волю. В конце концов, кто платит – тот и прав. Князь подвел мастера к лазу, ведущему в подземелье. Тяжелый сундук придавил к полу деревянную