Русские хроники 10 века. Александр Коломийцев

требуют. Отдай его нам! – уже со злобой, распаляя себя перед кровью, выкрикнул княжий угодник.

      К Буды вернулось самообладание. Понял варяг, для чего надобен сын нечестивцам. Смерть стояла во дворе, но старый воин не страшился её. Всемогий бог испытывал его, и он с радостью был готов принять муки ради него.

      – Почто ж они сами не пришли, боги ваши бесовские? – презрительно спросил варяг. – Пускай придут и возьмут, а вам не отдам.

      – Ты что речёшь, богохульник? – ярился Мистиша. – Богам противиться возжелал? Гляди, раздерёт тя Перун родией.

      – Ваши боги – истуканы деревянные. Сегодня они есть, а завтра их нету, сгниют деревяшки. Бог един, и верую я в него. Не отдам сына на бесовское требище.

      – Добром не отдашь – сами возьмём. Тебе же хуже будет.

      Мистиша словно не понимал собственных речей. Что может для родителя быть горше смерти единственного дитяти? Собственную жизнь с радостью обменяет на жизнь сына. Варяг скрылся в избе. Гости расслабились, считая того покорившимся злой участи. Буды появился в сенях вместе с сыном. Глянув на обоих, Мистиша с досады скривился. Варяг сжимал в руках сулицы, на поясе висел крыжатый меч, отрок держал наготове лук с наложенной на тетиву стрелой.

      – Волоките сюда кутёнка, – процедил Мистиша сквозь зубы.

      Трое гридней, соскочив с коней, стремглав кинулись к лестнице. С сеней метнулась тень, и прыткий Вышко, коий не мог видеть пред собой чьей-либо спины, и всегда лезший напередки, раскинув руки, повалился на поспешавших за ним товарищей. В шее кмета торчало копьё, кровь хлестала струёй, орошая лестницу, руки, подхватившие враз обмякшее тело. Самому Мистише в грудь ткнулась стрела. Выручила предусмотрительность – под кафтан надел бронь. Толпа ахнула и попятилась к одринам. Раздалась громкая брань, конское ржанье. Мужику в ляжку вцепилась собака. Обезумевший от боли раненный стрелой конь сбросил вершника. Мистиша велел спешиться, вывести коней со двора. Осатаневший пёс издыхал с разрубленным хребтом.

      Крепко выругался Мистиша. За убитого гридня перед князем ответ держать придётся, не в брани погиб. Ещё и другой охает, то ли зашибся, то ли ногу вывихнул. Не ожидал хитрец и проныра, что здесь, на Горе, в самом центре Киева, близ теремного двора, кто-нибудь поднимет руку на княжих людей. Предвкушал насладиться униженными мольбами, стенаниями, а оно вона как вышло.

      Неожиданная смерть товарища взъярила гридней. Уже и без понуканий своего временного начальника жаждали поквитаться с варягом. Слепая ярость грозила обернуться новыми смертями. Не на брань отправлялись, ни копий, ни луков гридни с собой не взяли. Буды готовился метнуть следующее копьё, Иван держал наготове лук. Пока по неширокой лестнице взберутся на сени, варяги успеют ещё не одного кмета лишить жизни.

      – Запалить их, что ли? – со злобой молвил Мистиша.

      – Что ты, милай? – загалдели мужики. – Сушь стоит, а ну как огонь на другие дворы перекинется?

      – За такие дела князь не похвалит, – заметил старший гридень.

      – То верно, – согласился Мистиша.

      Двор