В тени королевы. Элизабет Фримантл

она проделала на носилках, преодолевая не больше полудюжины миль в день; как, когда появилась в окрестностях Лондона, вся в белом и в сопровождении двух сотен всадников, огромная толпа сбежалась приветствовать ее. Услыхав об этом, королева приказала нам надеть на нее лучшее свободное платье, вышла на балкон и долго стояла там, повернувшись боком, чтобы толпа внизу хорошенько разглядела большой живот.

      Похоже на карточную игру: Елизавета выложила свой козырь, королева побила своим – какой козырь сильнее наследника престола? Но, кажется, играть дальше королева не расположена: она отказала своей сестре в аудиенции. Елизавета заперта в своих покоях; комнаты у нее лучше моих – хотя, сказать по правде, и мои очень неплохи, с чудесным видом на пруд. Никому не дозволено видеть Елизавету без разрешения; кузина Маргарет мечтает хоть одним глазком взглянуть на нашу родственницу. Я изображаю безразличие, однако, правду сказать, тоже очень хотела бы на нее посмотреть: Елизавету я видела только издали.

      – Не нахожу причин, почему бы нам просто не нанести ей визит, – говорю я кузине Маргарет.

      – Никаких причин? – в ужасе переспрашивает она. – Кэтрин, королева запретила!

      – А ты ее боишься? – Мне прекрасно известно, что Маргарет стерпит все что угодно, только не подозрение в трусости.

      – Еще чего! – тряхнув головой, отвечает она.

      – Тогда пойдешь со мной к Елизавете?

      Маргарет колеблется: кажется, готова передумать – но она зажата в угол, и деваться некуда.

      – Разумеется, пойду! – отвечает она, хоть и без особой уверенности в голосе.

      Держась за руки, мы отправляемся в западный коридор, где расположены покои Елизаветы. У дверей дежурит пара стражников. По счастью, один из них мне немного знаком – он был пажом у моего отца в Брэдгейте.

      – Хамфри! – говорю я, одаривая его лучшей своей улыбкой.

      – Миледи! – отвечает он и густо краснеет, словно на белую скатерть пролили вино.

      Улыбка сработала – вот и славно! Я немедленно кладу ладонь ему на рукав. Он краснеет еще гуще. Его товарищ, кажется, смущен сильнее: для таких девушек, как мы, они привыкли оставаться невидимками. Кузина Маргарет, следуя моим наставлениям, задерживает на нем взгляд дольше, чем следовало бы.

      – Хамфри, ты умеешь хранить тайны? – спрашиваю я.

      – Если это ваша тайна, миледи, со мной она и умрет.

      – Отлично! Тогда ты пропустишь нас к леди Елизавете и никому ничего об этом не скажешь.

      – Но, миледи… – начинает он.

      – Хамфри! – говорю я, притворно нахмурившись и взмахнув ресницами. – Надеюсь, ты не станешь меня разочаровывать?

      – Скорее умру, чем разочарую вас, миледи. – Кажется, он говорит довольно искренне. – Однако у леди Елизаветы сейчас посетители.

      Едва он произносит эти слова, с той стороны в дверь громко стучат. Мы с кузиной Маргарет бросаемся к оконному проему. Зажимая рот рукой, чтобы сдержать смех, я распахиваю окно и высовываюсь наружу, как будто бы полностью поглощенная видом на лошадиный загон,