Чеченские рассказы. Большая сборка. Война и мир. Александр Карасев

уложил гражданское платье в маленький чемодан. Достал из кармана кителя серебряный портсигар.

      Борзяков долго рассматривал всадников на крышке фамильного портсигара. Закурил папиросу и в половине шестого вышел из дома.

      Без десяти минут шесть у пристани, откуда пароход возил граждан на советский берег Дуная, появился офицер в униформе танковых войск, с чемоданчиком в руке. У толпившихся штатских проверяли документы. Офицер небрежно ответил на приветствие солдата и шагнул за ограждение.

      Твёрдой походкой офицер проследовал в уборную, а ровно через пять минут из уборной вышел элегантный молодой человек в костюме. Молодой человек поправил смятую шляпу, закурил, исподлобья оценивая обстановку, и смешался с толпой.

      Подданные Румынского королевства, показав представителю сигуранцы отметки о месте рождения, нервозно ожидали посадки. С подбритыми усиками еврейчик семенил вокруг пышной матроны и сыпал скороговоркой. Заплакал ребёнок. Пароход покачивался у причала. Спустили трап. Началась посадка пассажиров с вещами.

      Солнце серебрило последними лучами зелёные волны. Пароход по течению наискось резал Дунай. Молодой человек опёрся о поручень на палубе, близоруко всматривался в советский берег. Уголки его губ гнулись в улыбке, ветер трепал волосы и распахнутый ворот сорочки. Молодой человек размахнулся и забросил маленький чемодан в убегавшую волну.

      ***

      В двадцатых числах июня сорок первого года паровоз, подолгу простаивая на полустанках, тянул за Урал состав с врагами народа. Через дырку, выдолбленную в стенке вагона, Борзяков жадно глотал свежий воздух. По встречному пути с рёвом и визгом замельтешило. На фронт нёсся военный эшелон. «С корабля на бал… бал…» – стучало в висках.

      Глава 2

      Ваня

      Мне рассказывала эту историю бабушка, Мария Наумовна. Это была исключительной души женщина, казачка, сгорбленная и согнутая набок колхозной жизнью. Когда умер дед, она продала дом в станице и приехала жить к нам в Краснодар. Сильно болела у бабушки спина. Причитала тогда она всегда одно и то же:

      – Дура, дура была… Всё хотела лышню палочку заробыть3.

      – А для чего, бабушка, эти палочки?

      – Так отож… Колы б до чего… В конце года дадуть кусок материи, або мукы, та похвалят перед людьмы. А ты, дура, стоишь – лыбишься. А сейчас вон як скрутыло. А зубы яки булы – проволку грызла…

      – А зачем, бабушка?

      – Колы б я знала…

      Каждый вечер в 21.40 или 35 мы с бабушкой смотрели фильм по первой программе, а иногда показывали и в 19.30 – по второй. У нас было два чёрно-белых телевизора: бабушкин «Весна» и мамин «Горизонт». Бабушкин показывал лучше, хоть и был совсем старенький.

      Бабушка заранее изучала программу и все фильмы отмечала фломастером. Особенно мы любили фильмы про войну. Их тогда часто показывали. И для нас с бабушкой это был настоящий праздник. Мы вместе смеялись над глупыми немцами, переживали

3

См.: Примечания.