В погоне за Зверем. Агата Рат

Сама подумай, как бы это выглядело: красивая баба плачется что её трахнули. И похер всем, что на тебе форма. Сама знаешь для чего вас таких смазливых в органах держат. Начальство, задрав вам юбки, протекцию даёт. И тебя какой-нибудь хахаль продвинул. Теперь вот поднадоела и, чтобы глаза не мозолила, сослал тебя в болото. А сам новую кровь в кабинете до звона в ушах дерет. Так что, Лисья Морда, нос особо не морщи. Баба ты хоть и в форме с ксивой, но всё равно баба. И что ты можешь против мужика? Пистолетиком помахать? Попищать? Поплакать? Ничего, – чуть ли не по буквам произнёс он последнее слово, почти размазав остатки моей гордости.

      А ведь Маслов был прав, выплёскивая на меня жестокую правду реалий патриархальной жизни. Пусть вначале коммунизм дал женщинам свободу, но потом постепенно ограничил их права, оставив лишь право работать наравне с мужчинами. После такого ответить Маслову мне было нечем. До капитана я дослужилась не сама. Любовник продвинул по карьерной лестнице. Так что он и здесь попал в самую точку. Единственное в чём ошибся проницательный коллега, так это в том, что управы я на него не найду. Ладыжин хоть и сослал меня, но не отказался. Пока Костя подписывался под каждым словом бывшего друга, я была неприкосновенна. Это потом я стану ненужной. Отлюбленный, отработанный, забытый материал…, который и вспоминается как-нибудь от скуки на досуге. А тогда, в одной комнате с хамоватым гостем, я ещё имела силу по-лисьи скалиться, зная, что за моей спиной матёрый волк Ладыжин.

      – Маслов, мне тебя убрать – вопрос одного звонка, – уверенно заявила я, смотря в упор на ухмыляющуюся рожу капитана. – И ты на Колыме вертухаем или зэком. Так что решай: что тебе ближе?

      Ухмылка медленно сползала с его лица. Задумался: не перегнул ли он со мной палку? Но извиняться или признавать свою неправоту такие типы, как Маслов, не умели. И он снова оскалился, только уже в зелёных глазах вспыхнул еле заметный интерес вперемешку с уважением. Семён не рассчитывал на сопротивление такого уровня от женщины. Думал, что припугнет и с меня станется. Но нет, не получилось. Скалится девка. Значит, надо подходить ко мне с другой стороны. По-доброму, не напирая.

      – Ладно, Лисовская, поскалились и будет, – прищурив зелёные глаза, сказал Маслов. – Понял: ты хитрее, но я сильнее. Теперь давай по делу. Я ведь не просто поскулить пришёл.

      – Дааа? – протянула я.

      – Да, – чётко повторил он за мной. – Прогуляться нам надо до купеческих складов. И ты это…, забудь, что вчера говорил. Одно скажу: Настю любил и Тосю тоже, но это было вчера. Вчера был пьян, сегодня трезв. Вчера на эмоциях о деле забыл.

      – Ну тогда пьяный ты мне нравился больше, – спокойно подметила я.

      Быстро Маслов хоронил в себе чувства, которые терзали его душу последние несколько лет. Достаточно было отрезветь, чтобы избавиться от любви к женщине и от боли по убитому ребёнку. Меня это, как женщину, задело за живое. Может, потому что когда-то сама пережила подобное? Только по другую сторону любовных баррикад. И доносы