В погоне за Зверем. Агата Рат

отложить в сторону страшные страницы последних мгновений жизни маленьких девочек. То, что они пережили перед смертью невозможно ни с чем сравнить. Концлагеря Германии были ещё впереди, а тогда …. Тогда это было мирное время. И моя серая сущность вскипала, требуя собственными руками разорвать на мелкие клочки чудовище в шкуре человека.

      – Плохо? Мне тоже, – голос Маслова вырвал меня из пылающего гнева в безысходную реальность. – Моя дочь умерла не так, как они, но от этого мне не легче.

ЭПИЗОД 2.

      Дочь? У него была дочь! Я не знаю, что стало большем шоком для меня: признание Маслова или то, что моя рука держала заключение хирурга. То самое заключение, которое должен был привезти Шумский после вскрытия Тоси. Причиной смерти девочки стала асфиксия. Никаких прижизненных повреждений на теле ребёнка не было. Все семь жертв убийцы были подвержены пыткам: систематическое избиение чем-то похожим на ремень, долгое стояние на коленках на соли, кожа на локтях содрана из-за упора на локтевые суставы, скорее всего, во время чудовищного наказания. Из заключения патологоанатома желудки девочек были пусты, из чего следует, что всё время, которое они находились у Зверя, их не кормили. В лёгких вода с частицами грязи. Незадолго до смерти жертв топили. На телах Галины Волошиной и Алевтины Егоровой были следы попыток сексуального насилия, но, так как жертвы были слишком малы, у чудовища ничего не получилось. Впоследствии эта тварь ограничилась мастурбацией. Его возбуждала смерть и он изливался на тела уже убитых им детей.

      Комок тошноты подкатил к самому горлу, сдавив его. Графина с водой на столе, как назло, не оказалось (не успела поставить, да и не думала вовсе, что он мне может так экстренно понадобиться). Схватив бутылку, я влила в себя остатки водки. Из-за дурноты даже не почувствовала её горечи. Она безвкусной жидкостью стекла в мой желудок, резко ударив по ногам, но оставив голову абсолютно ясной и ещё больше раздразнив рвотный рефлекс. Заключение по Тосе я так и не смогла дочитать. Держала в руках этот листок, а глаза бегали то на пляшущие буквы, то на Маслова. Видя, что я медлю, Семён Аркадьевич сам дословно, будто выучив наизусть, озвучил отчёт Бурака. Девочку просто задушили. Но душили с такой злостью, что сместили шейные позвонки. На почерк Зверя это убийство не было похоже. Тосю убил кто-то другой. И этот «Кто-То Другой» надеялся, что эту смерть спишут на маньяка.

      – Детей убивает слабый. Такой слабый, что с первого раза убить не может. Тварь! Сил не хватает. А Тосю мою, – Маслов замолчал и растерянно уставился на пустую бутылку. – Водки не хватит, чтобы до беспамятства, до потери пульса… Сдохнуть хочу, – выдохнул он.

      Убить ребенка… с какой целью? Зачем? Я не могла понять ни Зверя, для которого дети были предметом реализации своих страшных фантазий, ни убийцу Тоси, который явно мстил девочке за чьи-то грехи. И только одно мне стало ясно, как божий день, убийцу восьмой жертвы я найду, когда распутаю похотливый клубок в семействе Лясиных. Вот со Зверем всё сложнее. Единственная зацепка и та косвенная. Дело Тоси хоть и поражает своей