В погоне за Зверем. Агата Рат

я спокойно поправила капитана, медленно поворачиваясь.

      – Приказала.

      Шумский скривил недовольную мину и направился к своему рабочему столу, попутно придвинув стул другу. Правда, придвинул он его поближе к себе, чтобы если что вовремя встрять в допрос.

      Похоже, без истерик мне Лясина не допросить. Шумский, насупившись, как сыч, сидит, скрестив руки на груди и зло поглядывает в мою сторону. Жанна хоть и не хлопает растерянно ресницами, как Гончар, но по лицу видно, что тоже волнуется за отчима пропавшей девочки. И мне на ум приходит самая подходящая на этот момент мысль: а почему бы не выставить за дверь группу сочувствующих гражданина Лясина и пообщаться с ним тет-а-тет.

      – Оставьте нас, – с нажимом на первое слово, говорю я.

      – Нет! – тут же подскочив, протестует капитан. – Я имею полное право присутствовать при допросе!

      – Как руководитель группы приказываю всем покинуть кабинет, – уже твёрдо заявила я и, в упор посмотрев на Шумского, добавила, – и это пока не допрос, а всего лишь беседа. Так что, – указала взглядом я на дверь.

      Гончар с Новиковой спорить не стали и быстро выбежали в коридор, а вот правдолюб Шумский демонстративно придвинулся ближе к столу, изображая полное неповиновение. Мол, никуда я не пойду, буду сидеть, внимательно слушать и ты мне не начальница. Вспомнив упёртость капитана в камере, я поняла, что если и выкину его из кабинета, то только силой. К великому моему сожалению такими физическими возможностями я не обладала. Позову на помощь – выставлю себя в худшем свете. Мало того, что я баба, так ещё и справиться с подчинённым не могу! Ну и какая я после этого чекистка?! Никакая… позорище, а не капитан НКВД. На фоне моего позора даже мелочный стукач Маслов будет выгодно выделяться. Он же мужик!

      Глубоко вздохнув и пообещав себе, что это в последний раз так меня нагибают мои же подчинённые, я переключилась на Лясина. Ну не с Шумским же отношения выяснять? Конечно, наглость капитана подорвала мой авторитет в глазах подозреваемого, но пока он трясся от собственного осознания, что преступлениями теперь будет заниматься всесильное Главное Управление Государственной Безопасности надо было действовать.

      – Товарищ Лясин? – совершенно не зная с чего начать, я уточнила личность отчима Тоси.

      – Да, – подтвердил он, съёжившись на стуле и уставившись на меня абсолютно пустыми глазами.

      На преступника Лясин совсем не тянул. В живую он выглядел ещё ничтожнее, чем на фото. Худенький, щупленький очкарик. Трусоватый очкарик, к тому же. А может, он просто дёргался на стуле не от страха, а от мышечных спазмов на нервной почве? Шмыгал красным носом, пытаясь вытереть его скомканным платком. И у Лясина это не всегда получалось. Руки ходили ходуном, как у старого деда. Он создавал впечатление человека раздавленного непосильным горем. Говорят, что жизнь даёт нам только те испытание, которые мы способны вынести. Похоже, с отчимом Тоси случилось исключение из правил и жизнь оторвалась на нём по полной.

      Я подошла к своему столу,