Зигзаги судеб и времён (Из записок старого опера). Александр Крупцов

и Гражданская война поставили крест на казачестве и существовании станиц. Впоследствии большая часть казаков покинула родину, некоторые уехали в Маньчжурию, Турцию и другие заморские страны, где и сгинули безвозвратно. Советская власть активно проводила политику так называемого расказачивания. На очередном заседании Оргбюро ЦК РКП(б) был принят текст секретного циркулярного письма, провозглашавшего «единственно правильным самую беспощадную борьбу со всеми верхами казачества путём поголовного их истребления». Подчёркивая, что «никакие компромиссы, никакая половинчатость пути недопустимы», циркуляр предписывал провести «беспощадный массовый террор» как против богатых казаков, «истребив их поголовно», так и «по отношению ко всем вообще казакам, принимавших какое-либо прямое или косвенное участие в борьбе с Советской властью». Оргбюро ЦК РКП(б) предписывало Наркомату земледелия «в спешном порядке» разработать практические меры по массовому переселению «пришлой бедноты» на казачьи земли. Фактически так начиналось уничтожение казачества.

      Постепенно казачья станица заселялась переселенцами из Украины, Белоруссии, Мордовии, Поволжья. Колоритнейшая смесь национальных культур привела к появлению уникальной человеческой атмосферы, вкусной и разнообразной кухни. Образовывались семьи, где смешивалась кровь различных по своей национальности народов. Зарождался совершенно особый разговорный язык, состоявший из русских, украинских, белорусских, польских слов – этакой межнациональной «окрошки», в которую ссыпали помаленьку всё «вкусное», что было под рукой. Здесь некоторые бабушки разговаривали с внуками порой на разных языках, но отлично понимали друг друга. Но бывшие станичники сохранили свой язык, традиции и быт. Эти языковые уникальные образования были самобытны и понятны местным деревенским жителям, но были неудобны при общении в районном или областном центре – мало было тех, кто мог понять бывших станичников.

* * *

      Подходя к базу, я увидел бабушку Екатерину, которая стояла у ворот и ладонью правой руки, прислонённой ко лбу, прикрывая, словно козырьком, глаза, вглядывалась на дорогу. Она кинулась ко мне и со слезами на глазах обняла, что-то ласково шепча. К великому огорчению бабушки, у меня не было сил вечерять[7]. Изрядно уставший от долгой пешей дороги, я лёг на приготовленную мне кровать. Настенные часы, их называли просто «ходики», ритмично отстукивали: спать – тик-так, спать – тик-так, спать. Под тиканье «ходиков» я тут же провалился в глубокий сон.

      Рано утром бабушка Екатерина разбудила меня и, как бывало в далёком детстве, подала большую кружку с тёплым парным молоком. «Ходики» так же тихо отстукивали, но теперь другое: вставай – тик-так, вставай – тик-так, вставай. Горницу уже заливало яркое утреннее солнце. День обещал быть жарким. Сон как рукой сняло. Бабушка возилась у печи – готовила завтрак. Русская печь – это песня мудрости наших умелых и мастеровых предков, которые смогли, выражаясь современным языком, придумать и сконструировать

7

Вечерять – ужинать.