Князь Барятинский 4. Операция «Кронштадт». Мила Бачурова

от девушки расположения при помощи «чёрного убеждения» – это примерно такой же подвиг, как накачать её клофелином, а затащить в постель при помощи «белого убеждения» – вполне себе нормальная стратегия, можно даже этого особенно не скрывать.

      Я использовал белое. Воздействовать на человека, у которого в голове стоит магическая блокировка, не рисковал – мало ли, чего там коротнёт случайно. Эти, вон, интеллектуалы, уже наработали себе на персональное кладбище. А мне интересно результат получить.

      Убедившись, что министр вошёл в нужную кондицию, я добродушно кивнул, показав подбородком перед собой:

      – Садись. В ногах правды нет.

      Министр дёрнулся было к соседней кровати, но под моим тяжёлым взглядом замешкался и опустился на пол. Сел, скрестив ноги, и уставился на меня. Я попыхтел сигарой. Вот уж действительно – гадость.

      – Как сидится? – спросил, глядя на министра сверху вниз.

      – Н-неплохо, б-благодарю, – начал он заикаться.

      Я покивал, удовлетворённый.

      – Неплохо, значит… Сигары свои куришь. Небось, особое меню.

      По мёртвому молчанию я понял, что угадал.

      – И вот какой вопрос возник там, – показал я большим пальцем себе через левое плечо и чуть вверх, для чего пришлось поднять обе руки, в одной из которых была сигара. – Отчего это тебе такие привилегии?

      – П-простите? – вытаращился на меня министр.

      – А вот этот вопрос как раз и решается, – усмехнулся я. – Если прощать нечего – так и прощать не надо. А если есть что прощать – так и прощать такого не сто́ит.

      Я ещё чуть-чуть усилил свои слова убеждением, и с несчастного министра этого хватило. Его прорвало, и наружу хлынул мутный поток:

      – Я ничего не сказал! Ни единого слова! – заверещал он, колотя себя в грудь кулаками. – Клянусь честью!

      – Да брось, какая честь, – поморщился я и стряхнул пепел на пол. – Ты жизнью поклянись. Здоровьем. Семьёй…

      Министр побледнел.

      – Н-не могу…

      – Отчего же?

      – В-в-вот! – Он поднял руки и показал «браслеты». – М-магия заблокирована. Не примет клятвы…

      – Да это не страшно, – милостиво сказал я. – На слово поверю. Значит, молчишь?

      – Молчу, – закивал министр, опустив руки. – Жизнью клянусь! А в-вы, п-простите, кто будете? – перешёл он на шёпот.

      – Прощаю, – кивнул я и встал. Вопрос демонстративно проигнорировал. Подошёл к стене с окошком, посмотрел, щурясь, вверх. – Значит, слушай сюда, мой друг. Отсюда тебя скоро выпустят, ты нам ещё сгодишься.

      – Когда? – тут же зацепился за надежду министр.

      – Когда понадобишься, – отрезал я. – Будешь перебивать?

      – П-простите, молчу.

      – Продолжать молчать – это всё, что от тебя пока требуется. Белозеров вот даже с блокировкой многого не намолчал…

      – Как они его раскололи? – прошептал министр. – Я ума не приложу. Но если не через него – откуда могли обо мне-то узнать?

      Вот оно! Я затаил дыхание. Не донесённая до рта сигара тихо дымила вонючим