Руки, полные дождя. Мэй

с длинными тёмными волосами и губами цвета перезрелых ягод:

      – Привет. Можно обычный кофе?

      – Какой?

      – На твой вкус.

      Анубис растерялся, впервые за вечер. С Луизой он и так уже сделал слишком много «на свой вкус». Но руки привычно засыпали зёрна, нажимали кнопки.

      Луиза покрутила поданную чашку в руках, так и не отпив ни глотка.

      – Отец рассказал, что ты здесь.

      Гадес. Последнее время Луиза почти постоянно оставалась в Подземном мире, Анубис старался не лезть к ней без необходимости. На самом деле, её звали Макария, богиня блаженной смерти. Она предпочитала Луизу.

      Большую часть времени она жила с людьми. Плод не любви, а короткой связи жрицы из Средневековья – она молилась своим богам, а ответил ей Гадес.

      Макария не была богиней в полном смысле, как остальные. Её тело не старело и регенерировало как божественное… но после его смерти она и сама умрёт, как обычный человек, а не вернётся подобно богам.

      – Как твой брат? – спросила Луиза.

      – Нормально. Умирает.

      В этом и проблема. Смертные переходят в загробное царство, которое им ближе. Существа, подобные Макарии, тоже могут выбирать, у них душа, как у людей.

      Человеческие души не умирают. Божественные сущности исчезают навсегда.

      – А ты как?

      Она неопределённо пожала плечами.

      – Тебя давно не было видно, – продолжил Анубис.

      – В Подземном мире мне оказалось… удобнее. Когда заканчивается твой рабочий день?

      – В полночь. Потом ещё час привести бар в порядок.

      – Я подожду.

      Анубис кивнул. Они пробовали поговорить после всего, что произошло, но выходило не очень. Может, на этот раз получится лучше.

      К ночи людей стало меньше, они расходились, чтобы выспаться перед рабочим днём. Боги оставались дольше, но бар закрывался, так что они перемещались в ВИП-зону со столиками. Луиза тихо исчезла, и Анубис убрал так и не тронутую чашку с кофе. Он прибирался за стойкой, но так рассеянно, что Джилл, закрывавшая кассу и пересчитывающая выручку, погнала его.

      Уходить Анубис не торопился. Он сделал себе кофе, щедро сыпанув корицы. Устроился на стуле рядом со стеной бутылок. Терпко-вяжущая пряность оседала на языке, пока Анубис думал, смотря на опустевшую барную стойку.

      – Тебя вроде девушка ждёт? – спросила Джилл.

      – Что? А, да.

      – Ты не особо торопишься.

      – Не знаю, что ей сказать. Я… напортачил.

      Хмыкнув, Джилл вернулась к протиранию барной стойки. Бросив:

      – Ты ей изменил?

      – Эээ… нет. Вовсе нет.

      – Сделал что-то не то?

      – Можно и так сказать.

      – Помиритесь. Или расстанетесь. Я в твоём возрасте тоже заморачивалась.

      Джилл было чуть больше тридцати, Анубис не знал точно. И предпочёл промолчать.

      – Давай уже, иди! – Джилл замахнулась на него тряпкой. – Нечего тут прятаться.

      Выйдя в осеннюю ночь, Анубис поёжился и застегнул