Кельтский крест. Екатерина Каблукова

голубых глаз… Кто они, кто были эти двое?

      Голова кружилась. Камни замка, волны океана, доспехи воинов, золотой дракон на зеленом фоне, высокая фигура в зеленом плаще, его светлые кудри треплет ветер. Он начинает медленно поворачиваться…

      – Миледи!

      От неожиданности я вздрогнула и соскользнула в воду.

      – Бетони! Нельзя же так пугать, – возмутилась я, вынырнув и отплевываясь от воды.

      – Простите, миледи. – Девушка готова была расплакаться. – Я лишь хотела спросить, не нужно ли вам помочь… Пожалуйста, не наказывайте меня!

      – Наказывать? Зачем?

      – Миледи Агнесс всегда наказывает за провинности, – Бетони старательно шмыгала носом.

      – И как же?

      – По-разному. Может на неделю отправить на черную работу. Или посадить на хлеб и воду.

      – Мило… – я снова откинула голову и закрыла глаза.

      Бетони восприняла это как сигнал и начала намыливать мне волосы:

      – Милорд Филипп может побить, его все боятся.

      – А герцог?

      Таинственный хозяин замка все больше интересовал меня.

      – Личные слуги милорда Десмонда никогда не говорят о нем.

      Бетони смыла пену водой из кувшина и протянула мне широкую простыню вместо полотенца.

      – Почему?

      – Не знаю. У него двое слуг, что следят за одеждой, и несколько оруженосцев, которых милорд отбирает лично. – Бетони помогла мне зашнуровать платье. – Вы сами скоро все увидите.

      Я не стала высказывать сомнения, а покорно отправилась в отведенную мне спальню, где долго ворочалась, пытаясь осмыслить все, что со мной произошло. Наконец, глаза сомкнулись. Тогда я впервые увидела этот сон.

      Темные, уходящие вдаль стены, густой туман, клубившийся по ногам, развешанные всюду карты миров. Старые, потрепанные, они вдоль и поперек испещрены странными знаками. Случайный путник мог бы с удивлением заметить, что материки на картах двигаются в замысловатом танце, но случайные путники никогда не попадали сюда.

      Хотя в комнату вели тысячи дверей, высоких, с острым стрельчатым завершением, сделанных из прочного мореного дуба, они открывались со скрипом и каждый раз впускали вместе с входящим вихри ветра. Иногда за ними можно было различить сполохи огня, иногда – рев моря, иногда там была просто тишина.

      Тишина была и в галерее, отделенной от основного пространства белоснежной оградой тонких мраморных колонн. Здесь не слышался гул голосов. Только скрип дверей и шаги.

      Я несмело выхожу оттуда, рассерженные вихри тумана безмолвными языками брызжут из-под ног, вечный гул голосов дрожит и вибрирует, причиняя едва ощутимую головную боль. Кошачий дракон точит когти о меч, оставляя на металле глубокие борозды. В свете факелов его золотая чешуя отливает красным. Увидев меня, он с яростным шипением высовывает раздвоенный язык и… внезапно подмигивает, быстро кивая головой. Я послушно иду в указанную им сторону, проталкиваюсь между эльфами, рьяно спорящими о чем-то с Диогеном, по привычке сидящем