Покой долой, ажиотаж – до места!. Виктор Евгеньевич Рябинин

из иллюминатора, другая группа добровольцев в каюте усиленно пихала его в зад.

      Неимоверные усилия положительного результата не дали. всем стало понятно: таким способом Толик никогда не сможет протиснуться через иллюминатор.

      Командир военно-морской базы мрачно предположил, что его перевод в Калининград и планируемое назначение на еще более высокую должность, не просто откладывается, а медленно растворяется в утреннем мареве. Все потому, что этот поганый механик завис именно с левого борта, который был отчетливо виден не только из окон здания штаба, но и со стороны КПП. Именно оттуда совсем скоро появится еще более высокое руководство вручать кораблю Почетное знамя. Если бы Толик висел с другого борта, то все это безобразие можно было как-то скрыть и утаить в масштабах бригады. Но все случилось именно так и не иначе, в времени на перешвартовку корабля уже не было. Реально представив уровень скорого скандала и особенно его сокрушительные последствия, весь свой накопившийся гнев контр-адмирал обрушил на командира корабля. По адмиральскому мнению, командиру рано руководить боевым кораблем. Его место на пиратской шаланде, рыболовном баркасе или речном трамвайчике где-нибудь среди эскимосов и папуасов.

      Командир молча терпел и слушал, а затем, когда экзекуция прекратилась, сорвался на подчиненных.

      – Продолжайте тянуть! – кричал он кому-то. – Если эта подлюка не пройдет, я ему самолично откушу яйца!

      Командир грозно клацнул зубами и даже прибежал в каюту, где Толика усиленно, но безрезультатно пихали в филейную часть. Неожиданно пьяный Толик перестал себя контролировать, звучно и круто испортил воздух.

      – Гадина! Он еще издевается! – кричал командир, выскакивая из загазованной каюты и ища глазами противогаз.

      Времени до появления высоких гостей оставалось все меньше и меньше. Контр-адмирал прекратил подавать бесполезные команды и сам полез в беседку. В ярости он принялся тянуть Толика, словно пытался оторвать ему руки или открутить голову. Затем, в приступе бессильной злобы, адмирал завопил.

      – Разденьте этого негодяя. И смажьте его жиром!

      Раздели и смазали, но голый и лоснящийся от жира Толик, все равно не пролезал. Все эти попытки извлечь тело из иллюминатора лишь разбудили механика и Толик хриплым голосом с пьяных глаз неожиданно принялся исполнять какой-то шлягер из репертуара своей любимой певицы и землячки Софии Ротару. Правда пел он недолго, потому как к горлу подкатил похмельный комок и его вырвало прямо на парадную тужурку контр-адмирала.

      – Ё моё! – возмутился адмирал и выскочил из беседки как ошпаренный.

      При этом он загибал такие матюги, словно был не адмиралом, а невоспитанным боцманом со старого ржавого эсминца, простоявшего в заводском ремонте много лет.

      Пока корабельный врач и вещевой баталер пытались немного очистить шитую золотом адмиральскую тужурку, поступило новое предложение.

      – Может, этому гаду скипидара в задницу налить? Тогда точно выскочит,