Путь из Орхидеи на работу. Ганна Шевченко

ящеров длиннохвостых –

      я когда-то была женой,

      а теперь превратилась в воздух.

      Половых и любовных сфер

      я пыталась достичь, однако

      мой утробный карабинер

      отвергает идею брака.

      Холод падает. Свод-батут

      отпружинит его едва ли,

      вишни, думала, зацветут,

      но они поутру завяли.

      ***

      Феноменально, чудно, непривычно,

      необычайно и как-то нелепо –

      в верхних слоях шахматист ироничный

      двигает тучи по клеточкам неба.

      Все надоело – холодные руки,

      дождь, на погоду пускающий слюни,

      шапки, зонты, недовольство в фейсбуке.

      Шутка ли – холод в начале июня.

      Лето нам подали без подогрева,

      рвутся на части воздушные шири,

      розы и пятое дерево слева

      клонятся к дереву номер четыре.

      Справа, по центру, в роскошном зеленом

      шаре – знакомое чудится, если

      всмотреться – зову его кленом,

      раз у деревьев названья исчезли.

      ***

      Магазин, кафетерий, почта,

      остановка, пустырь, завод,

      за цехами темнеет то, что

      превратится в луну вот-вот.

      Место, где мы с тобой друг друга

      не нашли, завели в тупик, –

      город Пэ квадратурой круга

      так похож на константу Пи.

      Но бывают и здесь сюрпризы –

      безразличен и близорук,

      временами на край карниза,

      словно пыль, оседает звук.

      И тогда отсыревший воздух

      у подъезда огнем горит –

      стая зябликов длиннохвостых

      дождь за небо благодарит.

      ***

      Пыли дорожной нечистые танцы,

      слева подсолнухи, справа картофель, –

      я позабыла название станций,

      помнится шахты египетский профиль.

      Помню, что воздух полынный был горек,

      простыни в крошеве угольной пыли,

      крышу сарая и маленький дворик,

      где мы белье по субботам сушили.

      Помню подвал, и на полках – бутыли,

      мусорник, старую каменоломню,

      место роддома, который закрыли…

      А вот причину рожденья – не помню.

      Помню в окне своего кабинета

      обруч копра, исполняющий сальто.

      Щелкали счеты, вращалась планета,

      и не сходилось конечное сальдо.

      Дальнее время, начало начала,

      стертые знаки забытого мига,

      необратимость того, что умчалось,

      но отразилось в бухгалтерской книге.

      Так и живу по привычке, иначе

      мир не докажет свое постоянство.

      Все мы равны перед космосом – значит

      я говорю не в пустое пространство.

      ***

      Ощутив себя в ячейке

      временного промежутка,

      я сидела на скамейке

      и ждала свою маршрутку.

      Как подброшенные стразы –

      окна ерзали огнями…

      Я обдумывала фразы,

      что звучали между нами.

      Городская суматоха

      вобрала