.

за ночь вперед и теперь стояли в штиле, в полумиле от низкого восточного берега. Большую часть острова покрывали темные леса. Однообразный серый цвет прерывался кое-где в ложбинах желтизной песчаного берега и зеленью каких-то высоких деревьев, похожих на сосны. Эти деревья росли то поодиночке, то купами и поднимались над уровнем леса, но общий вид острова был все же очень однообразен и мрачен. На вершине каждого холма торчали острые голые скалы. Эти холмы удивляли меня странной формой своих очертаний. Подзорная Труба была на триста или четыреста футов выше остальных и казалась самой странной: отвесные склоны и срезанная плоская вершина как пьедестал для статуи.

      Океан так сильно качал «Испаньолу», что вода хлестала в шпигаты.[52] Ростры[53] бились о блоки.[54] Руль хлопался о корму то справа, то слева, и весь корабль прыгал, стонал и трещал как игрушечный. Я вцепился рукой в бакштаг[55] и почувствовал, что меня мутит. Все закружилось у меня перед глазами. Я уже успел привыкнуть к морю, когда корабль бежал по волнам, но теперь он стоял на якоре и в то же время вертелся в воде, как бутылка; от этого мне становилось дурно, особенно по утрам, на пустой желудок.

      Не знаю, что на меня повлияло – качка ли или эти серые, печальные леса, эти дикие, голые камни, этот грохот прибоя, бьющего в крутые берега, – но, хотя солнце сияло горячо и ярко, хотя морские птицы кишели вокруг и с криками ловили в море рыбу, хотя всякий, естественно, был бы рад, увидев землю после такого долгого пребывания в открытом море, тоска охватила мое сердце. И с первого взгляда я возненавидел Остров Сокровищ.

      В это утро нам предстояла тяжелая работа. Так как ветра не было, нам пришлось спустить шлюпки, проверповать[56] шхуну три или четыре мили, обогнуть мыс и ввести ее в узкий пролив за Островом Скелета.

      Я уселся в одну из шлюпок, хотя в ней мне было нечего делать. Солнце жгло нестерпимо, и матросы все время ворчали, проклиная свою тяжкую работу. Нашей шлюпкой командовал Эндерсон. Вместо того, чтобы сдерживать остальных, он сам ворчал и ругался громче всех.

      – Ну да ладно, – сказал он и выругался. – Скоро всему этому будет конец.

      «Плохой признак», – решил я. До сих пор люди работали усердно и охотно. Но одного вида острова оказалось достаточно, чтобы дисциплина ослабла.

      Долговязый Джон стоял, не отходя, возле рулевого и помогал ему вести корабль. Он знал пролив, как свою собственную ладонь, и нисколько не смущался тем, что при промерах всюду оказывалось глубже, чем было обозначено на карте.

      – Этот узкий проход прорыт океанским отливом, – сказал он. – Отлив углубляет его всякий раз, как лопата.

      Мы остановились в том самом месте, где на карте был нарисован якорь. Треть мили отделяла нас от главного острова и треть мили – от Острова Скелета. Дно было чистое, песчаное. Загрохотал, падая, наш якорь, и целые тучи птиц, кружась и крича, поднялись из леса. Но через минуту они снова скрылись в ветвях, и все смолкло.

      Пролив был превосходно закрыт со всех сторон. Он терялся среди густых лесов. Леса начинались

52

Шпигаты – отверстия в борту на уровне палубы для удаления воды.

53

Ростры – деревянный настил на палубе для шлюпок и снастей.

54

Блоки – деревянные бревна, поддерживающие ростры.

55

Бакштаг – натянутый канат, поддерживающий мачту с кормовой стороны.

56

Верповать – передвигать корабль с помощью малого якоря – верпа; его перевозят на шлюпках, а потом подтягивают к нему корабль.