Обжора-хохотун. Макс Фрай

набить положенные шишки и набраться сил, накормить сознание опытом, занять разум игрой, да мало ли что еще можно придумать, чем бы Страж ни тешился, лишь бы не тосковал о себе… И я, конечно, совершенно напрасно сказал: «там», – здесь, в моем саду, как раз и пролегает граница между сбывшимся и несбывшимся, вероятным и невозможным, объяснимым и непостижимым. Для того он и нужен, поэтому я тут, и «Кофейная гуща» открыта в любое время суток, и чайник томится на плите – для тех, кто осознанно или по неведению пересек эту границу, наяву ли, во сне ли, не имеет значения, тут у нас сон и явь – одно и то же, а дружеский прием, глоток горячего питья и разумные речи нужны всякому путнику. С нами они уж точно не пропадут, не заблудятся, не лишатся разума, не превратятся в неугомонные бездомные тени, которые только и ждут случая досадить своим соседям. Впрочем, все это ты и сам уже знаешь. И сформулировать смог бы, пожалуй, не хуже моего. Ничего нового я сейчас не сказал.

      Макс, может, и знает, зато Триша слушает, разинув рот. Никогда прежде Франк не объяснял ей, почему они тут живут, и зачем нужна «Кофейная гуща». Да ей бы и в голову не пришло расспрашивать – есть, вот и хорошо, существование само по себе ответ на всякий вопрос о смысле. Но если уж Франк рассказывает, надо слушать, любая кошка знает это правило: дают – бери, не можешь съесть сейчас, припрячешь до поры, рано или поздно пригодится, отыщешь и спасибо скажешь, а как иначе.

      – Ну вот, дождались. Скоро будет полный комплект, – будничным тоном говорит Ахум.

      Встает и делает шаг в туман, и еще один, и еще, и Триша почему-то зажмуривается – именно теперь, когда его уже все равно не видно и вообще ничего особенного, только туман, к которому она давным-давно привыкла – с трех сторон у нас забор, а с четвертой туман, обычное дело, а что ж.

      – Ты чего это? – удивленно спрашивает Макс.

      – Просто отдыхаю, – объясняет Триша.

      – От впечатлений, – подсказывает Франк. – Поняла, что с нее на сегодня хватит. Триша у нас молодец, свою норму знает, и это выгодно отличает ее от подавляющего большинства мыслящих существ.

      И, погладив Тришу по голове, говорит ей:

      – Ступай-ка ты, девочка, на кухню. Ужин-то никто не отменял. А у нас ничего не готово, кроме сливового пирога. Я его еще днем испек, для клиентов, а они на печенье налегали, все как один, так что пирог нам остался – почти целиком. Но этого все равно мало.

      – Конечно, мало, – кивает Триша. – Что еще приготовить? Может, лисий салат, из курятины и лесных ягод? И омлет – это быстро, даже если по твоему рецепту все делать. Доверишь?

      – А что ж, пожалуй, доверю, – поразмыслив, кивает Франк.

      Триша несется в дом, окрыленная его согласием. И только на пороге кухни останавливается и думает: а все-таки надо было еще немножко задержаться, посмотреть, кто выйдет из тумана –