Остражка детДомАвец. Магия БлагоРодной. Юлия Михайловна Назарян

что бежать некуда. Черная дыра исчезла, а трехметровый пятачок земли, к которому она сейчас была прикована лапами, почти лишившимися шерсти, со всех сторон окружал глубокий обрыв. Точнее, не совсем так, – одна дорожка все же соединяла пятачок с большой землей. Но она была настолько узкой и выглядела так ненадежно, что Женька вряд ли могла отважиться ступить на нее.

      – Вовсе не волк, – даже обиделось существо. – Я крылтон. Самый настоящий, между прочим. Благородных кровей, – последние слова прозвучали как-то неуверенно, казалось, что существо, где-то под серо-белой с бирюзовым отливом шерстью, даже покраснело.

      – Так ты меня теперь будешь есть, что ли, да? – Женька уже начала подбирать в голове слова для прощальной речи, посвященной семье, но подходящие слова, как назло, попрятались по извилинам мозга, как прячутся по углам дома непослушные дети, когда заканчивается время игры и приходит время платить за веселье уборкой.

      – Фу, – существо брезгливо поморщилось, – я мясо вообще не ем, тем более, – живое.

      – Сам ты – мясо, – к Женьке начала возвращаться смелость.

      – Прости, – желтые глаза-фонарики выразили чувство вины. Существо убрало лапы с Женькиной груди и, сев рядом с ней, уронило голову.

      – Ты что, заснул? – просидев в молчании долгие шестьдесят секунд, Женька толкнула существо плечом.

      – Нет, я просто грущу, – тихо ответило существо.

      – А…, ну тогда, ладно, – Женька приготовилась помолчать еще минуту, потому что ей тоже очень захотелось погрустить. Но, защекотавший язык новый вопрос, заставил девочку усмехнуться. – А почему ты так странно называешься? Как будто у тебя крылья есть.

      – Ничего смешного, – существо сдвинуло бирюзовые брови к изумрудному носу. – От этого все мои неприятности.

      – Отчего, «от этого»? – Женька тоже попыталась опустить брови на нос, но только стала выглядеть чуть более курносой и совсем чуточку постарела. – Ой! – причудливая мимическая гимнастика заставила девочку заметить царапину на ее лице. – Неужели это было на самом деле?

      – Что «это»?

      – Ну, прыгучий петух, длиннорукая бабушка и…. Я думала, что они мне приснились. Но петух меня поцарапал. А раз царапина есть на самом деле, значит…, – Женька вовсе не обрадовалась своему открытию. – Ты мне, выходит, снишься?

      – И совсем не снюсь, – насупился крылтон.

      – А откуда ты знаешь? Тот, кто снится, не может знать, что он снится. Потому что…, потому что он вообще ничего не может знать. Потому что, он не на самом деле есть.

      – А я вот знаю.

      – Это тебе просто так кажется.

      – Не кажется! – существо даже рассердилось и укусило…, но не Женьку, а себя. – Ф-ф-ф…, ну вот, больно же. А то заладила: – «снишься, снишься».

      – Так и боль тебе тоже кажется. Потому что ты не себе, а мне снишься. А в моем сне ты можешь, что угодно делать и чувствовать.

      – Тогда давай, я тебя укушу, – предложил крылтон.

      Женька с готовностью протянула