Альбом. Сергей Конышев

ты, и детская площадка, и даже эта сраная кличка Маня. У Миндаля-то меня все Парком звали. Так прямо и говорили – Лёнька Парк, потому что я так им представился. Музыкой там никто не интересовался. Да и не до этого нам было. Главное – что мне нравилось быть Парком. И я был им. А мог быть Лёнькой Честером, да хоть Лёнькой Папой Римским.

      – А сейчас ты кто?

      Лёнька задумался:

      – Сейчас я тот, кто хотел когда-то быть Честером.

      Мы вошли в подъезд и поднялись на второй этаж. Лёнька остановился у своей двери, обитой жёлтым дерматином.

      – Вот я и дома. Был рад увидеться, – сказал он.

      Я положил руку на Лёнькино плечо.

      – Я тоже… был рад увидеться, – повторил я за ним, но вдруг почувствовал страшную неловкость и добавил: – Могу я чем-то помочь?

      – Нет. Спасибо.

      – Хоть чем-то, Лёньк?! Мне это было бы приятно и несложно. Всё-таки мы… друзья… лучшими друзьями были.

      Он вытащил пачку «Тройки».

      – Может, привезти что-то из Москвы?

      – Не нужно.

      – Может, деньгами?

      Пауза.

      – Мразь ты! – крикнул Лёнька и толкнул меня со всей силы.

      Я отлетел к перилам и, ударившись о них спиной, осел на пол.

      – Ты что? – простонал я. Лёнька схватился за голову.

      – Извини, – прошептал он, – извини ради бога!

      Я поднялся, держась за поясницу.

      – Всё нормально, Серёг? – спросил Лёнька.

      Я сказал, что да. Тогда он резко вытащил ключ и вставил его в замочную скважину, но вдруг обернулся и спросил:

      – А ведь не эпик?

      Я отрицательно покачал головой:

      – Совсем не эпик, Лёнька. Ты был достоин большего.

      Он понимающе кивнул.

      – Привет бабушке! – сказал я, но Лёнька ничего не ответил, а ночью повесился.

      Ровно на десятилетие Hybrid Theory. Не знаю уж, совпадение это или нет, но, как мне потом рассказала бабушка, в тот день Лёнька вернулся домой поздно и в подавленном настроении. Есть не стал и сразу лёг на кровать, отвернувшись к стене. Уже за полночь вдруг оделся и вышел на балкон покурить. Простоял там долго, пока не кончились сигареты. Обувшись, сказал, что пойдёт за новой пачкой и потом заскочит в подвал, где в той нашей каморке обустроил себе мастерскую с верстаком. Бабушка, раз такое дело, попросила его захватить пустые банки. Говорит, ничего не заподозрила, потому что в последний месяц Лёнька проводил в подвале всё свободное время, собирая макеты танков и кораблей.

      Но Лёнька так и не вернулся, и в пять утра бабушка пошла его искать. Ещё горели фонари. Под ними проплывали редкие алики с пустыми глазами и предчувствием утра. Бабушка заглянула в подвальное окно – света не было. Она пошла в ларёк. Ей сказали, что Лёнька заходил около двух, но больше не появлялся. Бабушка продолжила поиски, но его не было ни у «Новинки», ни на барахолке, ни даже на детской площадке. Тогда бабушка решила всё-таки проверить подвал: мало ли, свет отключили. Говорит, ожидала найти его под кайфом, а нашла висящим на потолочной скобе – с моргающей гирляндой параллельно телу. Под ногами табуретка.