Журнал «Рассказы». Светлые начала. Татьяна Леванова

как нечто собой разумеющееся.

      – Нам бы перекусить, Авдотья Петровна, – нежно сказал Воспенников, – но это подождет. Присядь, поговори с нами.

      – Отчего же и не поговорить, – сказала Авдотья и примостилась на кожаном диване, сложив ручки на темной юбке.

      – Кто такие Озарители? Ну, если по-простому? – спросил Воспенников, подавшись вперед.

      – Жнецы молний, людские благодетели, – с готовностью ответила Авдотья. – Когда я маленькая была, таких, как вы, со свету сживали. Думали, что это в детках ворожба злая проявлялась. Тут-то оно понятно. Детки эти молнии притягивали, столько пожаров было – не сосчитать. А Коленька наш умный оказался – силу свою на людях не показывал, а потом, как вырос, так и вовсе все разъяснил. Что детки такие – не беда, а награда за труды праведные.

      Она с любовью посмотрела на Воспенникова.

      – Спасибо, голубка моя. Ты все-таки сходи на кухню, пока мы от голода друг друга не загрызли.

      – Озаритель Озарителю молнию в лоб не пустит, – засмеялась Авдодья и зашаркала прочь из кабинета.

      Исбытков криво улыбнулся.

      – Это что за голос простого народа был? Вы хотели мне напомнить, что только благодаря вам Озарителей не отлучают от церкви, не помещают в дома для скорбных духом и не забивают до смерти в глухомани?

      Воспенников пожал плечами.

      – Один человек многое может изменить. А если таких, как он, чуть больше двух десятков – можно и весь мир перевернуть. Просто стоит доверять друг другу, а не бегать от сыскарей по всему городу.

      Исбытков не ответил. Ему очень хотелось доверять Воспенникову. Хотелось рассмеяться, развести руками, признавая свою неправоту. С десяти лет, когда на совести Исбыткова было несколько сожженных амбаров, учитель был для него всем.

      – Что же вы предлагаете, Николай Евграфович? Махнуть рукой на все безобразия, которые происходят благодаря нам, – на самодурство чиновников, сияющих почище самовара после наших тайных процедур, на отсутствие свободы воли? Я должен стать очень важной, но все-таки деталью в одном большом механизме? Без вариантов?

      Воспенников отхлебнул коньяк и отечески похлопал Степана Федоровича по руке.

      – Все будет, Степан. И свобода воли, и варианты. Просто попозже. Я вот что задумал: негоже Озарителям ошиваться где придется. Будем жить все вместе, в особняке неподалеку отсюда. Там и решим, что дальше делать, как жить.

      – А если я не захочу государственной службы? – Исбытков испытующе посмотрел на Воспенникова. – Особняка городского не захочу?

      – Лучше тебе захотеть, – сказал Воспенников и положил палец на кнопку.

      Исбытков не стал сопротивляться, когда его вежливо попросили проехать в нужном направлении. Не сказал ни слова против, когда Воспенников расписывал ему прелести совместной жизни со всеми студентами – мол, это прекрасно скажется на качестве жизни, а значит, и на чистоте энергии. Степан Федорович даже выдавил из себя некое подобие удивления, когда они подъезжали к особняку.

      Местечко