Последнее безумное поколение. Валерий Попов

шапки. Выпала? Но где же она? Все радостно удалились, а я стою. Переживаю все сразу. И вдруг показывается Фаина Васильевна.

      – Ты чего?

      – Не могу шапку найти, – признаюсь я.

      – Это не она? – Показывает на торчащую из-за батареи лямку.

      – О! Она! – Вытягиваю шапку. Вся в мелу. Специально засунули. Торопливо пытаюсь оттереть мел.

      – Не хочешь чаю со мной попить?

      – Давайте!..

      – Ты, я вижу, парень с душой. Переживаешь! Таким нелегко.

      – Почему? Мне легко!

      Теперь-то, конечно, да. В комнатке Фаины Васильевны тепло, не то что в этих… залах. Горячий чай! У нас дома чай всегда чуть теплый, как-то без внимания. А тут хорошо. Кругом папки, на полках и столах, и от этого почему-то уютно.

      – Вот, обрабатываем материалы, воспоминания современников Кирова. Готовим для выдачи. Люди пишут диссертации. Даже книги. Но приходится немножко… обрабатывать нам.

      – Ошибки?

      – Да… И не только грамматические. Люди самое лучшее должны знать! – Она улыбается. – Хочешь к нам ходить?

      – Да!

      – У нас есть клуб юных историков. Правда, не таких юных, как ты. Но изучение истории, – она кивает на папки, – развивает не только ум, но и душу. Юность Кирова мы уже обработали. Но читать можно только здесь.

      – Да это… самое лучшее место! – говорю я.

      Здесь действительно уютно. «Хозяин» этого дома Киров нравится мне – бодростью, уверенностью, успешностью. Я бы так тоже хотел… В клубе юных историков я поначалу сидел в углу и слушал, но потом мне уже хотелось говорить, эмоции бушевали!

      Глава 2

      Забрякал телефон, возвращая к действительности. Глянул – Борис.

      – Страфстфуйте! – заговорил, как всегда юродствуя. – Как фы сепя чуфстфуете?

      Но я ответил серьезно.

      – Чувствую себя средне. А что?

      – Ттумаю фас нафестить.

      От боли мутит. И особо накидывается она, если двигаешь лицом, разговариваешь.

      – По работе, надеюсь? – говорю что говорится – не думая.

      – Тта, по рапотте!

      Нажимаю «Отбой».

      Ну что ж, видимо, пора, чтобы явился некий божий судия, как положено. Хотя почему Борис? Достаточно того, что он всегда судил обо всем уверенно. Дефицит кадров, как и везде.

      Начались наши трения с Борисом в больнице, где и должны закончиться согласно законам классицизма. Первая моя больница! И эта… только не говори, последняя, слова имеют страшную силу. Да и телевидение, с которым он притащится, – тоже.

      Та больница. Мне шестнадцать лет. Возраст, когда все должно наконец определиться… но не определяется! Ангина. Распространеннейшая тогда болезнь. Опухание горла на грани задыхания, вонючие горькие мази – «Кха-кха!». Большие пыльные окна палаты. И такая же неуверенность в будущем, как и сейчас. Больница – это такое место, где приходится осознавать что-то неприятное. Помню, страдал. И не только от медицины. Медицина захомутала тут всех. Сотни шумных ребят, больница огромная (не могу, кстати, найти ее в городе сейчас) – проблемы с