О чём речь. Ирина Левонтина

кругом, сколько хватает глаз, каргопольские просторы. Вдруг навстречу нам – живописная группа с рюкзаками, ну явно же москвичи. Мы их, не говоря худого слова, и спрашиваем: «Что нового в Москве?» А они нам тоже без лишних слов: «Да вот, ОСиПЛ закрывают». ОСиПЛ, кто не знает, – это Отделение структурной и прикладной лингвистики (теперь теоретической и прикладной – ОТиПЛ, то есть) филфака МГУ – тогдашний оазис лингвистической мысли и, естественно, объект постоянных нападок гонителей всего живого и прогрессивного.

      Итак, о наших экспедициях. В основном это были вымирающие деревни, населенные по преимуществу старушками. Многие из них были уже в том возрасте, когда недавнее прошлое изглаживается из памяти, зато отчетливо рисуется прошлое давнее. Конечно, нас прежде всего интересовали всякие там закрытые «о», рефлексы «ять», причастный перфект, функции творительного падежа или, скажем, названия частей ткацкого станка, но кое-что было и про жизнь. И вот вспоминаю, как одна такая старушка рассказывала о своей давней поездке в Ленинград. По ее рассказу выходило, что едва ли не самым ярким впечатлением было то, что она «в зыбке каталась». Зыбкой она называла лифт, а вообще-то зыбка – это подвесная колыбель. Кстати, строительный подъемник и у нас ведь называют люлькой. Меня тогда очень заинтересовала эта метафора. Я подумала, что, хотя диалектное зыбка на первый взгляд хорошо переводится литературным словом колыбель, трудно себе представить, чтобы носитель литературного языка сравнил лифт с колыбелью. Видимо, в этих словах, хотя оба они этимологически связаны с идеей качания (ср. зыбкий, колебать) и описывают одну и ту же реальность, на первом плане разные признаки объекта: в зыбке главное то, что она болтается, а в колыбели – то, что в ней лежит и подрастает ребенок. Он лежит, а ему поют колыбельную. Нормальная метафора представлена, скажем, во фразе «Ленинград – колыбель революции». Сомнительно, чтобы подобное употребление могло быть у слов зыбка или люлька.

      Слово зыбка по отношению к лифту занятно еще и тем, что в нем очень ясно виден деревенский житель, который недоверчиво ступает на зыбкий пол лифта, а потом ойкает и зажмуривается, когда лифт дергается и начинается рискованный подъем. Современный городской житель при слове лифт обычно ни о чем таком не думает. Для него лифт – это возможность не тащиться по лестнице. Вошел, нажал кнопку – и пожалуйста, поднимайся хоть на сто этажей.

      Это я все к чему рассказываю. В последнее время невероятно популярным стало выражение социальный лифт.

      Конечно, в качестве научного термина оно существовало давно, но сейчас сделалось пропагандистским штампом. Причем синонимичное выражение вертикальная мобильность так общество не возбуждает. Конечно, ведь слово мобильность наводит на мысль о том, что надо самому как-то пошевеливаться. А слово лифт скорее рисует другой образ: нужно только исхитриться и влезть в него –