О чём речь. Ирина Левонтина

рушники-кокошники, караваи и матрешки, русские недели в Макдоналдсе, удаль, размах, широкая русская душа, эхма – была не была. Или, например, фирменным фальцетом Никиты Михалкова. Тоже ничего – была бы такая мелодекламация на темы русской национальной мифологии: «…А цыганская дочь – за любимым в ночь по родству бродяжьей души». «Он русский, это многое объясняет».

      Но нет. Авторы поступили нетривиально. В. В. Познер – ведущий аналитических программ. Интеллектуал и мыслитель. Говорит вдумчиво и взвешенно. И произнесенные его вкрадчивым голосом, с интеллигентными интонациями и легким иностранным акцентом слова обретают совсем иной статус. Как будто это все говорится всерьез, без тени улыбки.

      И тем самым двухсотлетней давности придумка, давно превратившаяся в лубок и китч, выдается за национальную идею. Долго думали, напряженно искали – и что же? Крайности и иррационализм, напористая душевность, особый путь – и обязательно чтобы куда-то нестись по ухабам. Куда? Не дает ответа. А другие государства и народы все «постораниваются» и «постораниваются». Таков он, русский пиар, «бессмысленный и беспощадный».

      Концептуализация

      Как научил нас еще в 1892 году немецкий математик, логик, философ Готлоб Фреге, в содержательной стороне языкового знака есть разные составляющие – то, что он назвал смыслом (der Sinn) и значением (die Bedeutung). Часто это переводят как смысл и денотат, но меня завораживает именно то, что два слова на первый взгляд про одно и то же. Да и немецкой паре слов русские смысл и значение вполне хорошо соответствуют. Речь вот о чем. Значение (денотат) – тот фрагмент внеязыковой действительности, с которым соотносится данное языковое выражение, а смысл – то, как объект представлен. Например, пишет Фреге, Утренняя звезда и Вечерняя звезда – это одно и то же (это, собственно, Венера). Значит, у двух выражений одинаковое значение, но разный смысл.

      Рассказывая о языковой концептуализации, я люблю приводить два примера. По-русски мы говорим, что птичка на дереве, а по-английски или по-французски она, буквально, «в дереве». Картинка немного разная. В русском варианте дерево – это совокупность веточек, на которых и сидят птицы, в английском и французском – скорее крона, полупрозрачный шарик, и птицы внутри. Если ехать на поезде из Германии во Францию, можно заметить забавный факт: по разные стороны границы одно и то же действие по компостированию билета описывают прямо противоположным образом. Немецкое слово буквально означает «лишить ценности», а французское «сделать ценным». И то и другое понятно. Если билет прокомпостировать, то он уже как бы использован, то есть лишен ценности. А с другой стороны, пока он не прокомпостирован, это еще не полноценный проездной документ.

      Проблема здесь вот в чем: в языке подобные вещи фразеологизуются, костенеют, так что в каждом случае непонятно, влияет ли языковая концептуализация на наше представление об объекте. Ну в самом деле – какая нам разница, надо ли говорить на почте и в аптеке