Комон, стьюпид! Или Африканское сафари по-русски. Наталия Доманчук

что. Вот скажи мне, кто жена у бегемота?

      Анька задумалась.

      – Бегемотиха, наверное.

      – Правильно, а крокодил кого себе выберет?

      – Крокодилиху.

      – Правильно. А еврей женится только на еврейке. Понятно?

      – Так мы не еврейки с Анькой, – тихо сказала я и скосила глаза на свой нос, – хотя нос у меня жидовский!

      – Твой нос тебе не поможет.

      – Понятно, этот экземпляр нам не по зубам. И что, нет совсем никаких шансов?

      – Ну почему нет? История знает несколько случаев спаривания еврея и не еврейки. Шанс всегда есть. Правда, мизерный.

      – Ладно, третий кто? – спросила Анька.

      – Третий – Альберт.

      – О, нет. Только не Альберт, – простонала Анька.

      – В чем дело? Вы знакомы? – удивилась Инга.

      – У Аньки аллергия на Альбертов, – объяснила я. – Нельзя ли этого Альберта сразу задушить?

      – Зачем? Он самый классный. Спокойный, уравновешенный, обеспеченный. И работа у него отличная: он почти всегда в командировках.

      – Чем же это так здорово? – спросила я.

      – Вот выйдешь замуж – поймешь, – ответила Инга. – Он, между прочим, доктор наук. И как раз в таком возрасте, что готов жениться хоть завтра. Время поджимает. Он постоянно ищет кого-то. Хочет иметь детей. Но он…

      – Гей? – опять попыталась угадать я.

      – Нет, – уже крикнула Инга. – Не гей он. Что у тебя за манечка такая?

      – Она просто мечтает иметь друга-гея, – объяснила Анька.

      – Зачем тебе это?

      – Да что ты слушаешь ее! – обиделась я.

      На самом деле это была правда.

      Я всегда мечтала иметь друга-гея, чтобы он жил со своим бойфрендом по соседству. Утром он бы заезжал ко мне на своей машине, обязательно подправлял мне прическу и ругал, если бы я была без макияжа.

      Потом мы бы мчались на его «BMW-Z3» за покупками. По дороге болтали бы о всякой чепухе, сигналили проезжающим машинам и во всю глотку распевали песни Элтона Джона и Принца.

      Он бы мне говорил: «Выглядишь сегодня чудесно», я бы, не смущаясь, отвечала: «Спасибо». Или: «Что-то мне сегодня, подружка, не нравится, как ты выглядишь. Давай я тебе помассирую плечи» – и делал бы мне легкий массаж…

      Он бы слушал со мной Колю Баскова. Он бы не курил в моем присутствии, а когда я просила бы его помочь мне приготовить ужин, он бы говорил: «Ну конечно, сядь, отдохни, я все сделаю сам», бежал на кухню и жарил рыбку в божественном соусе. Я совсем не против, чтоб он был итальянцем. Тогда бы мы с ним часами упражнялись в итальянском, он бы пел мне голосом Тото Катунью «Donna, donna mia» и вместо рыбы готовил спагетти с сыром.

      – Все это враки! Так что там с ним не так? – я попыталась сменить тему.

      – Он – еврей! – решила угадать Анька.

      – И не еврей, и не гей. Он нормальный мужик, только он… большой ребенок. Рассеянный с улицы Бассеяной. Про него столько анекдотов ходит! – ответила Инга и закатила глаза.

      – Расскажи хоть один, – попросила я.

      – Один