Тени на снегу. Андрей Юдин

это, не бойся. Не бомба, – засмеялся молчавший до этого водитель.

      – Я не боюсь, – ответил он.

      В машине было тепло, и говорить совсем не хотелось, тело сразу начало отогреваться и быстро становилось расслабленным.

      – А тебе к кому в Ивановку? – спросил ушастый.

      – К бабушке, – ответил он первое, что пришло в голову.

      – А бабушку как зовут? – не унимался тот.

      – Да, вы не знаете.

      – Мы всех там знаем, – сказал ушастый, – У нас там даже художник есть. И его знаем.

      – Художник? И что он там делает? – попутчик явно обрадовался перемене темы разговора.

      – Рисует. Московский, известный. Только фамилию не помню, нерусская какая-то.

      – Мы на трассе остановимся. Пожрать возьмем. Подождешь? – спросил водитель.

      – Конечно.

      Они выехали на трассу, повернули и через несколько секунд оказались возле магазина. Прямо напротив на стоянке стояла полицейская «Лада». У него захолодило сердце. Он всмотрелся – внутри вроде никого не было.

      – С нами не пойдешь?

      – Ага, – сказал он и вышел из машины, – Вы идите, я догоню.

      Мужики кивнули и двинулись к входу. Он быстро спрятался за ближайшей фурой, потом, выглянул из-за нее и, не увидев никого, почти бегом бросился в лесополосу. Он пробежал метров тридцать, но она не кончалась. Тогда он понял, что это уже лес. В нем было сумрачно, и проходы между деревьями можно было разглядеть с трудом. Но он, не раздумывая, двинулся вперед, в направлении, противоположном тому, по которому ехал сюда.

      Глава пятая

      Шкадов встал рано. Принял контрастный душ, побрился и вышел из ванной вполне в хорошей физической форме. Морально, правда, чувствовал себя похуже. Он сам не мог понять, в чем дело, но копаться в себе не стал, мысли отбросил в сторону, благо к тому времени проснулись родители и сразу начали его активно отвлекать.

      – Дима, доброе утро, иди покушай, я уже оладушки разогрела, – из кухни раздался голос матери.

      – Иду, ма, – откликнулся он.

      А отец уже стоял на входе в ванную, ожидая своей очереди. Он буркнул что-то вроде приветствия и закрыл за собой дверь. Дмитрий не удивился: отцу Андрею Викентьевичу, надо было сначала привести себя в порядок, а только потом начинать человеческое общение. Мама же, Ольга Сергеевна, начинала хозяйничать сразу же после утреннего пробуждения. Родители Дмитрия были почти одинакового возраста – немного за шестьдесят, но мать уже лет пять, как была на пенсии, а отец работал в министерстве транспорта. Этим и объяснялась разница в их поведении. Ольга Сергеевна была улыбчивой домашней, не суетливой. Андрей Викентьевич же был, как струна, всегда подтянутый, напряженный, как бегун на низком старте. Объяснял он это тем, что бороться за рабочее место под солнцем становится все тяжелее, поджимает наглая молодежь и иначе выжить просто невозможно.

      Дмитрий сел есть оладушки с медом, во время еды неспешно думая о том, что жизнь с родителями его раздражает не всегда.