Лукреция Борджиа. Три свадьбы, одна любовь. Сара Дюнан

всех вокруг бесконечными рассказами о том, как она сама узнала эту новость. Четыре дня кряду она не вставала с колен, молясь всем святым подряд, и едва отправилась в постель, чтобы забыться коротким сном, как «в темноте, такой, что я не видела даже собственных рук», почувствовала, будто рот ее пронзила дюжина иголок. Боль была настолько сильной, что она заставила себя встать с кровати и отправиться вниз в поисках бутылочки с гвоздичной настойкой.

      На полпути ее свеча потухла «так неожиданно, будто кто-то закрыл ее колпачком или сильный ветер задул ее, но, клянусь могилой великого дяди вашего Каликста III, ветра не было и в помине».

      А потом мимо нее что-то пронеслось, и, хотя она опасалась за свою жизнь в городе, полном воров и бандитов, ее охватило теплое умиротворяющее чувство, и она «сразу поняла, словно кто-то остановился и прошептал ей на ухо», что кузен ее, кардинал Валенсии, выбран наместником Бога на земле. Боль исчезла так же быстро, как вспыхнула, и она упала на колени прямо на каменные ступени и возблагодарила Господа.

      Когда на улице начался шум, Адриана разбудила слуг. Скоро их дом станет одним из самых влиятельных домов Рима, надо подготовиться к наплыву гостей и пирам. Она хотела поднять и своих подопечных, но услышала их голоса и лязг ставен.

      – Если уж проснулись, лучше ступайте вниз.

      В ответ послышались только смех и болтовня. Девушки выбежали из комнаты на лестницу. Чужак мог бы принять их за сестер, причем если старшая блистала уже зрелой красотой, приковывая к себе взгляд, то та, что моложе, напоминала еще не распустившийся цветок. И отношения между ними были доверительные, близкие, скорее семейные, чем дружеские.

      – Борджиа! Валенсия! Вот что они кричат! Это правда, тетя? – Лукреция так быстро пробежала последний лестничный пролет, что едва успела затормозить, чтобы не врезаться в тетушку. Ребенком она всегда так приветствовала отца, прыгая с последней ступеньки прямо ему в объятья, а он притворялся, что еле-еле может удержать ее. – Ведь это он, да? Он выиграл!

      – Да, с Божьей помощью твой отец избран папой Александром VI. Но это не повод разгуливать по дому полураздетой подобно куртизанке, ничего не слышавшей о хороших манерах. Где твои перчатки? Ты уже молилась? Тебе следует сейчас стоять на коленях и воздавать хвалу Господу нашему Иисусу Христу за ту честь, которой он удостоил нашу семью.

      Однако слова тетушки лишь вызвали новый взрыв смеха, и Адриана, уже далеко не молодая телом, но по-прежнему ребенок душой, сдалась. Она горячо обняла племянницу, затем чуть отстранилась и поправила ее каштановые волосы – пусть не такие густые и золотистые, как у Джулии, но и они выглядели необычно в городе, где волосы у красавиц черные как вороново крыло.

      – О, ты только посмотри на себя! Дочь папы! – У Адрианы на глаза навернулись слезы радости. «Милостивый Боже, – думала она, – как быстро летит время. Неужели эта девочка совсем выросла? Ей не было и шести, когда меня приставили к ней. Господи, как же она истошно кричала, когда ее забирали от матери». Адриана изо всех сил пыталась успокоить