Неосторожность. Чарлз Дюбоу

самоуверенность мешает ей понять, как кто-то десятью годами старше мог ее так легко одолеть, особенно когда она рассчитывала на победу. Клэр видит в Мэдилейн нечто, чего не замечала прежде. Я знаю это ощущение.

      Она подходит к Мэдилейн, которая вытирает волосы, и говорит:

      – Это было потрясающе. Вы отлично плаваете. Почему вы бросили?

      Мэдди поворачивается, освещенная солнцем. Она похожа на существо иной, высшей породы.

      – Я не бросила. Просто нашла вещи поважнее.

      Я вижу, что Клэр озадачена ее ответом. Наблюдаю за ее лицом. Она не привыкла к тому, что талант воспринимают как должное.

      – Если бы я плавала, как вы, я бы не бросила.

      Мэдди улыбается:

      – Идемте, поможете мне с ланчем.

      Они опускаются на колени возле сумок. Достают запотевшие пивные бутылки, холодные куриные ножки, оставшиеся от вчерашнего обеда, сандвичи с яичным салатом, домашние чипсы. Арахисовое масло и желе для Джонни. Мы усаживаемся на одеялах и с наслаждением жуем. Я сижу на низком старомодном пляжном стуле, в потрепанной соломенной шляпе с поломанными краями – прячу от солнца свою растущую лысину. Клэр наклоняется ко мне и шепчет:

      – Что случилось с Джонни?

      Тот снял рубашку. По его загорелой груди тянется длинный белый шрам.

      – Сердце, – отвечаю я. – Ему сделали несколько операций, когда он был совсем маленьким.

      – Сейчас все хорошо?

      Я киваю. Предпочитаю об этом не вспоминать.

      Она встает и пересаживается поближе к Джонни. Они играют на песке. Строят замок. Взрослые говорят о политике. Гарри и Нэд, как всегда, высказывают противоположные мнения. Мэдди читает, не обращая на них внимания, как всегда. Сисси лежит на животе, распустив завязки купальника. Я тоже собираюсь почитать, но у меня тяжелеют веки. Вижу вдалеке Джонни и Клэр – они идут вместе вдоль моря, собирая ракушки, – а потом засыпаю.

      5

      Ресторан расположен в здании старой фермы. Местные легенды утверждают, что в прошлой жизни здесь был подпольный кабак времен «сухого закона». Через дорогу находится одна из немногих ферм, оставшихся в округе; над полями молодой кукурузы в сумерках тишина. Хозяйка, Анна, ростом едва ли в пять футов, рыжая, коротко стриженная, нос у нее крючком. Она не замужем. Ее мать, умершая несколько лет назад, была очень толстой, она каждый вечер сидела в душной кухне, пока не уходил последний посетитель. Увидев нас, Анна бросается обнимать Мэдди, Гарри и меня, и мы знаем, что это знак внимания не только к Гарри, уважаемому писателю, но и к нам, давним верным клиентам. На стене за баром висят выцветшие обложки книг в рамках, подписанные постоянными клиентами. Воннегут, Плимптон, Джонс, Уинслоу.

      – Опаздываете, – корит нас Анна.

      Мы задержались дома посмотреть на закат и уже немного выпили. Гарри смешивал мартини.

      – Я чуть не отдала ваш столик. У нас сегодня много народу.

      Ожидающие клиенты толпятся у небольшого бара, где разливает напитки Коста. Мы машем ему руками и идем за Анной к своему столику.