Пьющие чудо. Кирилл Князев

походя, тушит нечаянный пожар хлопком ладони, грозит ящерице пальцем.

      – Рожа ненасытная! Ну… ладно. Держи ещё.

      В воздухе повисает едкая вонь горелой шерсти.

      – Кыш, – прошу я. – Продай! Что хочешь дам за неё!

      – Ага, щас! – смеётся друг. – Я сам за ней два дня гонялся… пока ниточку нужную нашёл, чтобы на себя зацепить… ещё неделя. И вообще. У меня на неё далеко идущие планы.

      Щурюсь:

      – Разводить собрался? У тебя их две?

      – Три, – неохотно признает стихийник. – Но всё равно не продам. Вот убьют вас, и такая пусечка одна посреди леса останется.

      – Спалит лес к чертям. Чего волноваться? К ней ни одна зверюга в здравом уме не подойдёт.

      Тут я прав. Даже близко не сунется. Это с виду саламандра маленькая, но тело в момент опасности, или наоборот, чрезмерного благодушия, раскаляется до таких температур, что камень трескается. Удивительное животное. Наши земные саламандры, мало того что амфибии, не годятся этой и в подмётки.

      Во-первых, салы – полуразумны. Во-вторых, легко приручаемы. Не попросишь огня, так и будет сидеть спокойно в мешке, или за пазухой, не причиняя вреда. Но пока приручишь такую – семь потов сойдёт. И ожогов будет не счесть.

      – Всё равно не продам, – хмурится Кыш. – Не проси. Вот потом…

      Киваю. Хорошо, потом так потом. Зверушка, способная разжечь костёр даже на сыром топливе, стоит ожиданий.

      – Подброшу тебе саламандригу, – грожусь. – Вот где простор для дрессировки.

      Данил прыскает в кулак. Ну да, есть над чем посмеяться. До чего нелепая гибель: наступить самой смерти на хвост. Кто же знал, что в той пещере водится подобное? Да ещё неумело прячется, выставив чешуйчатые оконечности.

      Саламандрига куда хуже младшей сестры. Крупнее, злее, и – умнее.

      В общем, только пепел от меня в тот день и остался. Жальче всего было часы: вернулись в банковскую ячейку бесполезным куском оплавленного металла. Едва не устроили пожар. Хорошо что компасом тогда ещё не обзавёлся. Вот уж была бы катастрофа.

      – Ты её донеси сначала, – улыбается Кыш. – Хотя, чего там, неси. Я на это посмотрю.

      Остаток дня проводим в непринуждённой беседе. И только когда начинает одолевать сон, идём на третий этаж, в кровать.

      Для гостей Кыш выделил две маленькие комнатки. Ко мне почему-то решил подселиться Хомяк. Мы лежали в темноте – кровати совсем рядом – на неудобных матрацах, набитых колючей соломой.

      – У Аньки нормальные кровати, – жалуется Хомяк, елозя в темноте.

      – Мужикам – спартанские условия, – отвечаю. – Так чего ты к ней не пошёл?

      Хома мнётся, тянет с ответом, подстёгивая любопытство.

      – Уговор, – коротко отвечает он. – И секрет. Допытываться будешь?

      – Не буду, – вздыхаю. Хотя очень хочется. Но мало ли, что у них там за тайны. Может, девушка братцу хитрый амулет подарила: проговорится – и всё, чары перестанут работать.

      Поэтому – ну его. Мне своих тайн хватает, к чему чужие? Шило, в любом случае, не утаишь.

      – Я