Пришлые. Юлия Михалева

пошёл чад прогорклого масла, добавляя смрада в общее зловоние. Ясь жалел о том, что не захватил хотя бы шарф, чтобы укрыть лицо – но как он мог заранее догадаться?

      В центре, чуть ближе к дальнему краю, по-прежнему под тряпками лежал человек.

      Дмитрий спрятал нос в ворот рубахи.

      – Ну что, давайте осмотримся. Джерри, сидеть.

      Он подошёл к углу сарая и показал пальцем.

      – Вот здесь был наш мешок. Рядом с ним сидел Лёня, когда я ушёл. Ничего здесь не вижу.

      Вол вместе с фонарем двинулся в угол, снова оставив Яся в темноте. Красноватый свет плясал по штабелям дров, каменной стене и земляному полу.

      – Тут полно следов, – сказал он.

      – Ещё бы. Кто тут только со вчерашнего дня не топтался. Чем они нам теперь помогут?

      Дмитрий приблизился к телу.

      – Когда я вернулся, дверь была распахнута. Джерри забежала внутрь первой и стала скулить, я зашёл следом и увидел Лёню тут, где он и сейчас.

      Пришлый поднял тряпку. Вол встал рядом, держа над телом фонарь.

      – Вот так он и лежал – на спине, откинув голову, с перерезанным горлом. Интересно, надолго он теперь останется здесь?

      – Совсем юнец, – заметил Вол, не ответив. – А ты чего там стоишь? – обратился он к Ясю.

      Без малейшего желания Ясь приблизился.

      Крепкий, большой, и такой же светловолосый и конопатый, как Ясь. Лицо приятное, мягкое. И действительно молод – хорошо, если не младше Яся, которому, как говорил отец, идёт двадцать шестой год. Обычно к этому добавлялось: а он всё ещё не вырубил горянку и даже не договорился в Главном доме о выделении для неё места, а ведь у многих уже в его годы свои дети растут.

      И, похоже, по тому же пути решила идти и Ясна, которой на пару лет меньше. Соседи иногда перемывали им из-за этого кости, но отцу за хорошую работу выделяли достаточно пищи и материалов, и Главный его уважал, так что не слишком явными косыми взглядами соседи и ограничивались.

      – У него есть семья? – Ясь продолжил вслух поток мыслей.

      – Да, мать в Новом Сибирске. Он у неё единственный был, – глухо сказал в воротник Дмитрий.

      Видимо, ещё и тяжко больная женщина, раз у неё всего один сын. Ясь вздохнул о судьбе незнакомки.

      – А нож? – прервал скорбные мысли спутников Вол.

      И посветил туда, где его нашли накануне. Испачканное в густом и черном оружие блеснуло у поленницы.

      – Там он и был вчера, – подтвердил Дмитрий. – Я-то сначала его не трогал, но зато потом потрогали все.

      Наклонившись, Вол поднял нож и принялся крутить в своих толстых пальцах.

      – Занятный. Я прежде таких не видал. В Топоре иначе их делают.

      – Везде свои мастера, – отозвался Дмитрий.

      – Могу я себе оставить?

      В полутьме Ясь не мог в деталях разглядеть выражение лица пришлого, который вдруг вытянул губы трубочкой и поднял брови.

      – Ну, если ты думаешь, что он поможет найти виновного, то конечно. Но похоронить бы я его хотел вместе с Лёней. Он никогда с ним не расставался. Это подарок его отца.

      Вол отрезал