Десять дней октября. Алексей Поселенов

сидел на кухне за столом, перед ним лежал заполненный протокол и заявление. Эльвира стояла у окна, сложив руки на груди.

      – Ну что… – устало вздохнул полицейский. – Протокол я, конечно, оформил, и формально мы должны его сейчас забрать с собой, – он кивнул на Артёма, – но вы понимаете, что если мы его увезём, то потом надо будет на работу ему сообщать, у него неприятности будут.

      Он обращался больше к Эльвире, а не к Артёму. Ему он, судя по всему, в глубине души даже сочувствовал.

      – Ты где работаешь? – спросил он его.

      – В фирме одной строительной. В службе безопасности. – Артём сидел на табуретке напротив капитана и смотрел в пол.

      – Ну вот, в службе безопасности. – Капитан повернулся к Эльвире. – За при́вод могут вообще с такой работы попереть. Подумайте хорошенько.

      Та стояла молча, глядя злыми глазами прямо перед собой. Через минуту она промолвила всё тем же сердитым и решительным тоном:

      – Хорошо, но пусть он при вас пообещает, что больше не тронет меня.

      Артём поднял на неё безразличные глаза и тихо спросил:

      – Да кто тебя трогает-то?

      – А кто меня пнул, не ты, что ли?! – опять взвилась жена.

      – Тихо, тихо… – капитан примирительно помахал ладонью. Затем глянул на Артёма: – Обещаешь?

      Тот ухмыльнулся:

      – Да чего тут обещать-то? Я её сроду пальцем не трогал.

      – Ну сам ведь признался, что пнул её.

      – Ну пнул. Первый раз за девять лет.

      – Значит, больше не будешь?

      «Детский сад какой-то», – подумал Артём, но вслух сказал:

      – Не буду.

      – Хорошо, тогда распишись вот здесь, что предупреждён о надлежащем поведении.

      Артём не глядя расписался где-то на задней стороне протокола. Полицейский ещё что-то говорил Эльвире, та, нахмурив брови, кивала головой, что-то говорила сама, что-то подписывала, но Артём их уже не слушал. Он взял новую сигарету и опять ушёл на балкон. Полицейский с автоматом уже не следил за ним.

      Когда наряд уехал, Артём достал из шкафа большую спортивную сумку, побросал в неё кое-какие вещи, бритву, зарядку для мобильника, взял паспорт и не говоря ни слова и не глядя на жену вышел в дверь. Он слышал, что она что-то сказала ему вслед, но не разобрал, что именно, а останавливаться и уточнять не было никакого желания.

      «Куда сейчас?» – думал он, стоя на автобусной остановке. К матери идти не хотелось. Он жил у неё те полгода, когда они разводились с Эльвирой в первый раз. Она, конечно, и сейчас пустит к себе, но Артём хотел уехать куда-нибудь подальше, где было бы можно отвлечься от всего, забыться, не видеть никого из знакомых, прийти в себя и хорошенько обдумать как жить дальше.

      Ещё стоя на балконе, он подумал о деревне, где родился и вырос. Была она в двухстах километрах от областного центра, где Артём жил сейчас. Из родни там почти никого уже не осталось, только двоюродный брат Пётр с семьёй да вдовый дядька, которого он не видел с тех пор, как вернулся из армии, то есть, считай, десять лет. Вот про него-то, про дядю Гену, Артём и подумал: а что, если к нему завалиться незваным гостем?