Немой. Книга 2. Охота на нежить. Алекс Рудин

А ещё их было слишком много.

      Ого, сколько дряни ты в себе накопила!

      Облако сгустилось, пытаясь защититься. Передо мной снова маячила рожа Акима.

      Кстати! С какого это хера у Акима опять два глаза? Непорядок!

      Я ударил когтями по правому глазу кузнеца и вырвал его из глазницы. Вот так!

      Из пустой глазницы покатились чёрные капли.

      Чёртово облако беззвучно взвыло от боли и ненависти. И принялось поспешно таять.

      Куда, бля?!

      Я вцепился в него передними лапами и ощутил в когтях тугую бьющуюся плоть. А затем мрак исчез. В небе вместо тусклого мутного комка снова светило летнее солнце.

      В моих лапах бессильно трепыхалась здоровенная летучая мышь, величиной с крупную собаку. Огромные кожаные крылья вяло хлопали по льду. Под распоротым брюхом растекалась чёрная лужа.

      Клыкастая звериная морда смотрела с такой ненавистью, что у меня шерсть на загривке встала дыбом.

      Я ухватил мышь зубами за крыло и потащил к берегу. Тонкая перепонка порвалась под моими клыками. Я перехватил мышь за сустав.

      Всё равно неудобно! И Сытину надо помочь с русалкой.

      Перекидываемся, Немой!

      В голове щёлкнуло. Я проломил тонкий тающий лёд и с головой ухнул в холодную воду.

      Вынырнул, выплюнул воду. Одной рукой снова схватил дохлую мару за крыло, а другой сделал два поспешных гребка. Доплыл до качающейся на воде русалки и принялся вместе с Сытиным толкать её к берегу.

      Лицо русалки было бледным и прозрачным как лёд. Под тонкой кожей рук проступали синеватые жилки. Рыжие волосы поседели и извивались в воде безжизненным пучком. По всему телу кровоточили порезы – русалка поранилась о лёд.

      Потапыч в человеческом обличье стоял по колено в воде. За его спиной толпились растерянные дружинники с саблями.

      Потапыч бережно подхватил русалку на руки, мигом взбежал вместе с ней на песчаный обрыв и скрылся в избушке.

      Я выволок мару на берег и почувствовал, что меня колотит от холода.

      – Божен! Д-дрова! Чупав! Костёр разожги!

      Через десять минут костёр полыхал жарким пламенем. Мы с Сытиным скинули одежду и развесили её вокруг огня. От мокрых шмоток валил пар.

      Божен плеснул в котелок вина, подогрел его на огне и разлил по кружкам.

      – Пейте!

      Стуча зубами о край кружки, я втянул в себя горячее вино. И почувствовал, как холод внутри отпускает, уходит.

      Ну, бля!

      Натянул запасные штаны и побрёл к избушке. Постучал в запертую дверь.

      – Потапыч! Одежду давай, высушу!

      Через минуту дверь открылась. Оттуда вылетел ком мокрой грязной одежды.

      – Потапыч, как там…

      Дверь снова захлопнулась.

      Я пожал плечами, подобрал одежду и отнёс её к костру.

      Божен налил ещё по кружке вина.

      – Ну, рассказывай, Немой! – спросил Сытин, разглядывая скрюченную мару. – Ты что-то понял про эту тварь?

      Понял-то понял. Как только объяснить, бля?

      Я помолчал и сделал ещё глоток вина,