Козерог и Шурочка. Михаил Анатольевич Гришин

вернулся!

      На взволнованные голоса в палисаднике со двора пришёл отец. За два года он заметно сдал, как будто даже ростом стал меньше.

      – А я думаю, кто это там галдит? – с улыбкой сказал отец, протягивая короткопалую широкую ладонь. – А это наш служивый из армии вернулся.

      Не успели они друг на друга наглядеться, как на веранду выскочила младшая сестрёнка Анька.

      – Братик! – радостно завизжала она, с разбегу повисла у Фёдора на шее, болтая в воздухе ногами. – Как я по тебе соскучилась!

      – Радость-то какая, – всхлипнула мать, глядя на них счастливыми глазами. Затем вытерла фартуком заплаканное лицо, мягко предложила: – Сыночек, ты бы молочка парного попил.

      Фёдор взял крынку, прямо через край отпил. Давно он не пробовал парного молока.

      Краешек малинового солнца окончательно скрылся за речкой, и лишь светилась бледная розовая полоса, медленно затухая. Но и она погасла. Поздние сумерки обволокли деревню, будто гигантский художник смазал картину чёрной акварелью.

      – Братик, – умильным голосом, словно лиса, попросила Анька, – составь мне компанию в клуб.

      – Сходи, – поддержала и мать. – Чего с нами стариками куковать.

      Они вышли из дома. В конце улицы тарахтел мотоцикл, жёлтый тусклый свет метался по сторонам.

      – Дружок твой катается, Женёк, – сказала Анька. – На днях пригнал откуда-то свой драндулет и теперь с него не слезает.

      Тарахтенье быстро приближалось, и скоро фары осветили их лица. Мотор последний раз чихнул и заглох.

      – Дружбан! – жизнерадостно заорал мотоциклист, поднимая над вихрастой головой промасленные руки, сплетённые в крепкое рукопожатие. – Граница на замке! Покатили в соседнее село к девкам! В клубе в будний день делать нечего. Нормальные танцы только по выходным, когда молодёжь из города приезжает. Сегодня там одни малолетки тусуются, вроде твоей сестрёнки.

      – Замолчи! – приказала Анька, сердито топнув. А потом взяла, да и стукнула его по спине твёрдым кулачком: – Балбес!

      – Что и требовалось доказать! – воскликнул неугомонный Женёк, и завопил, как ненормальный: – По коням, граница!

      – Поехали, раз такое дело, – не стал сопротивляться Фёдор, ещё не успев обвыкнуться на гражданке. – Извини, сестричка.

      – Да поезжайте уже, – Анька сделала им ручкой, всё же не забыв дать строгий наказ: – Только не вздумай, братик, жениться! А то девчонки там такие пройдохи!

      Мотоцикл в это время дико взревел, будто взбесившийся слон и что ответил Фёдор, она не разобрала.

      Друзья оставили позади кладбище, колхозный пруд, кукурузное поле, въехали в берёзовую рощу. Деревья мелькали по бокам, сливаясь в сплошную белую стену. Скоро выскочили на простор: впереди виднелись оранжевые огоньки соседнего села. Срезая путь, свернули на тропинку, которая петляла среди лугов, густо заросших ромашками, васильками, одуванчиками, другими неприхотливыми цветами.

      Старые фары светили не далее десяти шагов, создавалось впечатление, что ехали сквозь тёмный туннель.