Визит к архивариусу. Исторический роман в двух книгах. Лев Аскеров

называл его болотной душой или жабой. А он каждого видел насквозь… Приехал хлопотать за Ерошку, – Григорий оживился.

      – Андрей, беги ему навстречу.

      Мальчик сорвался с места.

      – Стой. Выйди к нему спокойно, не запыхавшимся. Раздеваться не помогай. Проводи его в гостиную, усади в кресло и сам садись. Болтай о чем хочешь.

      Сам Гриша бросился к себе в комнату переодеваться. Попавшейся на пути тетке Фекле, прислуживавшей им, приказал:

      – Орехов, изюму, конфет, бутылку коньяка из папенькиного запаса и одну рюмку… Приготовь и жди меня у дверей гостиной.

      Между тем Андрей проводил Николая Михайловича в гостиную. На приглашение мальчика сесть князь никак не отреагировал. Заложив руки за спину, он прохаживался по ковру, сосредоточенно рассматривая его рисунок. Прошло минут десять. Львов начал нервничать.

      – Где твой хозяин?

      Андрей, расставив ножонки и тоже закинув руки за спину, звонко ответил:

      – Брат одевается. Он сказал, что князя Николая Михайловича нельзя встречать в неглиже.

      Львов довольно уркнул и посмотрел на мальчика.

      – Так, стало быть, это ты Вражецов? – надавив на исковерканную фамилию, спросил он.

      – Мытищин я. Андрей Юрьевич, – все так же звонко, как учил его Григорий, ответил он.

      Огорошенный ответом, князь картинно упал в кресло, оказавшееся и для его дородности достаточно глубоким.

      – Ну-ну! – проквакал он оттуда.

      Теперь и Андрею, поспешно севшему на софу, он показался похожим на жабу. С той стороны, где примостился мальчик, торчала только голова князя, вернее настоящая лягушачья голова. Пучеглазое, сплющенное, почти без подбородка и шеи лицо. Под большим, растянутым до ушей ртом трепыхалась лягушачьим брюшком сизая, плоская глотка.

      «Уставится на меня сейчас пучеглазками и как козявку слизнет», – подумал мальчик, отодвигаясь подальше от кресла.

      Пучеглазки повернулись к двери. Оттуда с подносом в руках степенно шествовала тетка Фекла. Поклонившись гостю, она поставила поднос перед ним:

      – Откушайте на здоровьичко, барин… Князь Григорий Юрьевич сейчас будут.

      Тетка Фекла удалилась. Львов впился глазами в коньяк. Жабья голова довольно уркнула. Нацедив им рюмку, князь медленно, смакуя предстоящее удовольствие, поднял ее. Но испытать его не удалось. Григорий, очевидно, ждал этого момента. Сияя как новенький золотой, он влетел в гостиную, словно на крыльях радости.

      – Здравствуйте, благодетель наш! Как здоровье? Как поживает Наталья Игнатьевна? Что делает Мишель? – задыхаясь от распирающих грудь чувств и протягивая сердечно руки Львову, по-французски шпарил Григорий.

      – Здравствуй, князь Григорий Юрьевич, – не выпуская рюмку, тяжело поднимался с места Львов. – У нас, слава Богу. Поклон вам от наших привез и огромную обиду – не заглядываете к нам, – поддавшись натиску Григория, скороговоркой, мешая французскую и русскую речь, отвечал Николай Михайлович.

      Ни в голосе его, ни в том, как он держался с этим шестнадцатилетним