Любовь неукротимая. Хизер Сноу

не могли скрыть ни печаль, ни страх. Была там и решительность.

      – Я ничего не знаю о твоих страданиях. Я не знаю, смогу ли избавить тебя от них. Но знаю одно: пока ты борешься, я не сдамся. Клянусь.

      Они стояли в тишине, взявшись за руки, и Пенелопа подумала, что их определенно поймут не так, если увидят. Но она видела, что сопротивление Габриэля отступает, а остальное ей было безразлично.

      – Леди не пристало давать клятвы, – мягко произнес он.

      – К черту приличия!

      Габриэль улыбнулся уголком рта.

      – В самом деле. – Он отстранился. – И туда же, полагаю, и мою семью, и лорда-канцлера.

      – А их – вдвойне.

      – Хорошо, Пен, – кивнул он. – Твоя взяла.

      Большими усилиями, но Пенелопа все-таки добилась своего. Поначалу самой в это не верилось, но мало-помалу надежда укрепилась в ее сердце. И она молилась, чтобы все оказалось не напрасно.

      Глава 4

      По комнате эхом пронеслись звон ключей, щелчок отпирающегося замка и скрип металлической решетки. Габриэль встал и устремил взгляд на облицованную квадратными панелями дверь – единственный барьер между его комнатой и всем Викеринг-плейс. Его сердце бешено колотилось. Половину ночи Бромвич провел в мольбах о том, чтобы Пенелопа одумалась и не приезжала сегодня, а вторую половину – о том, чтобы она сдержала свое обещание. И сейчас он узнает, какому из двух его противоположных желаний суждено сбыться.

      Через порог переступила Пенелопа, и Габриэль облегченно вздохнул. Она все-таки пришла. Глупая девчонка! Леди Мантон одарила его улыбкой столь ясной, что Габриэль почувствовал, как в глубине его души расцветает радость.

      – Доброе утро, Габриэль.

      Пенелопа остановилась в двух шагах. Ее фигуру окутывала темная накидка с меховым воротником. Габриэль почувствовал исходящий от гостьи бодрящий аромат зимнего утра. Он непроизвольно вдохнул его, словно все его чувства жаждали чего-то нового, не похожего на душную затхлость Викеринг-плейс.

      Через плечо Габриэля Пенелопа взглянула на стол, за которым он сидел.

      – Ах, вижу, ты уже позавтракал.

      Он окинул ее удивленным взором, и ему вдруг захотелось улыбнуться.

      – Ну да. – Он нашел в себе силы сдержать улыбку. – А что? Ты планируешь добавлять в мою пищу особые витамины для достижения лучшего эффекта лечения?

      Глаза Пенелопы лукаво прищурились, а нос слегка сморщился, придавая ее лицу еще более милое выражение.

      – Боюсь, что да.

      – Что ж, тогда зря я съел вторую порцию сосисок. – Желудок Габриэля отозвался в подтверждение его слов.

      – Не падать духом, милорд, – нежно прожурчал голос Пенелопы. – Я в вас верю.

      Габриэль замер, затаив дыхание. Помнит ли Пенелопа, что когда-то давно она произнесла эти же самые слова, чтобы подбодрить его перед их первым танцем? Или она просто успокаивает его, как малого ребенка, отказывающегося принимать отвратительное на вкус лекарство? Так или иначе, Габриэлю оставалось только поверить, что Пенелопа и теперь будет с ним такой